О нашем вкладе в экономическую науку
Страница создана как часть подрубрики Неокономика: теория кризисов и имеет постоянную ссылку: //design-for.net/page/o-nashem-vklade-v-ekonomicheskuju-nauku Вначале идут мои комментарии, а кому нужен только текст оригинала может в конце страницы найти ссылку на страницу статьи "О НАШЕМ ВКЛАДЕ В ЭКОНОМИЧЕСКУЮ НАУКУ" на сайте Мировой кризис.
Люди, получившие образование еще в СССР помнят положения политэкономии Маркса, которая во многом сформировала их мироощущение. Добротная экономическая наука создавалась Карлом Марксом на основе идей многих натурфилософов, описывающих законы капитализма, начиная с 16 века. Политэкономия прекрасно описывает предшествующие исторические процессы и, я думаю, что мировоззрение старшего поколения россиян сформировалось именно под влиянием марксистской политэкономии.
Однако именно в советское время в экономической науке наступил застой, так как практическое претворение идей Ленина и Маркса не соответствовало чистой теории. Если Карл Маркс и Владимир Ильич Ленин считали, что социализм может победить только, если революция произойдет сразу в нескольких развитых странах, то Сталин избрал путь строительства социализма в отдельно взятой стране. Возможно это было ошибкой, так как Россия в начале 20 века не была развитой капиталистической страной.
Эксперимент продолжался в течении 70 лет и сегодня можно сказать, что сдача социализма в СССР произошла по воле партийной верхушки. Именно сдачу социализма в СССР предъявили политэкономии в качестве доказательства ее несостоятельности как экономической науки. К власти в России пришли люди, вызубрившие экономиксизм в заокеанских университетах.
Сегодня можно признать, что марксистская политэкономия испытывает ренессанс. Многие положения устарели, другие получают новое осмысление и выдвигаются на роль инструментов для описания существующего мира.
Причиной появления новой экономической теории, названной неокономика, стал структурный кризис в экономике передовых капиталистических стран, который сегодня распространился на весь мир. При этом господствующая в большинстве стран экономическая теория - экономиксизм - созданная на постулате вечности капитализма, просто не может говорить о кризисе, тем более описать причины и механизмы его развития. Однако люди в правительстве и финансовые власти сплошь состоят из приверженцев экономиксисзма, который они переняли у заокеанских покровителей. В результате мы наблюдаем тот ступор, в котором сегодня находится российская элита, не имеющая какой либо стратегии для смягчения мирового кризиса.
ТЕКСТ пояснительной статьи Михаила Хазина
О НАШЕМ ВКЛАДЕ В ЭКОНОМИЧЕСКУЮ НАУКУ
В последнее время участились разговоры о том, какой вклад мы, то есть создатели «теории кризиса», внесли в науку. Термин «теория кризиса» взят в кавычки не просто так: дело в том, что мы сделали акцент на кризисе, поскольку первыми описали его механизм. Но в реальности, наша теория описывает общие закономерности современной парадигмы экономического развития. И по этой причине ограничивать ее только кризисными механизмами не совсем правильно.
Начнем мы с того, что изучение любой системы требует описание «базового» процесса, развитие которой и дает описание системы в целом. Все остальные процессы являются вспомогательными, то есть они могут главный процесс приостановить, ускорить или даже обратить вспять. Но они не могут изменить его базовое влияние на систему в целом. Отметим, что для современной экономической модели, такого общепринятого базового процесса не существует.
Адам Смит описывал экономические процессы как нечто существующее почти независимо от деятельности конкретного человека. Он говорил о важности предпринимательской инициативы, о важности свободы торговли, о разделении труда - но описывал некий объект существующий независимо от него. Базового процесса развития он не выделял.
Тем не менее, именно Адаму Смиту принадлежит мысль, что в замкнутой системе уровень разделения труда развивается только до некоторого уровня, после которого останавливается. Философских выводов из этого своего тезиса не сделал, зато их сделал Карл Маркс, который понял, что этот тезис однозначно говорит о том, что капитализм, как надстройка над системой углубления разделения труда, конечен ... Поскольку ограничены размеры Земли. И, значит, нужно думать о том, что будет «после капитализма». Отметим здесь, кстати, что рост численности населения Земли здесь не может разорвать ограничения размеров системы, поскольку этот рост недостаточно быстро протекает.
Соответственно, Маркс все свои силы бросил на то, чтобы понять, что будет «после капитализма», и, главное, какой механизм будет отвечать за процесс перехода. Он сделал ставку на масштаб обобществлении уровня производства и именно в этом направлении строилась вся политэкономия марксизма. Помните, из советских школ: сначала капитализм, потом - госкапитализм и империализм, а потом - революция и захват госмонополий, который и приведет к построению коммунизма. Однако реальный опыт реализации этой программы к успеху не привел.
Причин может быть много - и то, что в царской России еще и капитализма-то толком не было, не говоря уже о тотальных монополиях в экономике, и то, что по Марксу и его последователям революция должна была победить во всех странах, а не только в одной ... Да и много еще чего. Но самое главное - с точки зрения нашей теории, в реальности не получилось никакого нового механизма экономического развития, история России/СССР 1917-30 гг. показала, что модель осталась прежней - изменилась только система управления и перераспределения. На мировом уровне СССР выступал как государство-корпорация, полностью подчиняясь старым экономическим законам.
Но еще до создания СССР, пользуясь тем, что методологически все было сделано очень правильно, единым философским языком и в рамках единого подхода, марксисты описали всю общественную жизнь человека, от Адама до наших дней. Разумеется, много где к этому описанию были вопросы, однако этот единый подход оказался настолько привлекательным, что автоматически выводил все общественные науки на обсуждение конца капитализма. И это не могло понравиться капиталистам. Которые, соответственно, профинансировали альтернативную концепцию общественной жизни.
Поскольку, в отличие от Маркса и его последователей, у них не было единого методологического подхода, получилось довольно мозаичная картинка. Социологию взяли от Вебера, историю вообще переписывали десятки раз, последняя ее версия хорошо видна по концепции истории II Мировой войны, которую, якобы, «свободный мир» вел против двух «тоталитарных диктаторов» - Сталина и Гитлера. Это у них уже даже в школах проходят. Я даже не буду эту концепцию комментировать, поскольку, есть у меня версия, лет через десять и она сменится. А вот в экономической науке нужно было придумать альтернативу политэкономии, получившей сильный марксистский крен. Для чего и был придуман экономиксизм.
Поскольку главный его смысл - идеологическое противостояние марксистской политэкономии, с ее концом капитализма, то эта, последняя тема, в экономиксизме жестко табуируется. Как следствие, тема углубления разделения труда тоже не очень приветствуется. Вообще, экономиксизм - это, скорее, движение (точнее, попытка движения) от микроэкономики, то есть теории фирмы и поведения человека-потребителя, к макро. Кстати, соответствующий путь в экономиксизме та к и не пройден и откуда собственно берется потребитель - тоже не очень ясно. Наиболее оголтелые либералы тут исходят их субъективного идеализа: нравится, значит покупают, но с точки зрения управления экономикой это просто тяжелый бред.
Отметим, что исследования в области глобального разделение труда (в отличие от регионального и отраслевого) не очень поощрялись и в марксизме ХХ века, поскольку в самом его начале схлестнулись Ленин и Роза Люксембург, которая, в некотором смысле, первой пошла по нашему пути. Выиграл, как известно, Ленин, почему соответствующие исследования и не были особо популярны.
Так вот, самый главный наш вклад в развитие экономики, который, по большей части, принадлежит Олегу Вадимовичу Григорьеву, состоит в том, что в качестве базового процесса развития экономики взято углубление разделения труда. Отметим, что то, что в современной модели развитие это и есть углубление разделения труда, понимали , как я не раз писал, еще в начале XVII века, однако затем это понимание было сильно «размыто», в том числе, по причинам, указанным выше. Сделаю и еще одно замечание, по поводу строгих определений. Я не являюсь академическим экономистом, поэтому меня лично вполне устраивает интуитивное понимание этого процесса. А с определениями - это к Олегу Григорьеву, он сможет дать качественное определение, вписанное в весь канон экономической мысли.
Как только, в конце 90-х годов (а познакомились мы с Олегом в 1994 году, причем, как ни странно, в США), нам стало понятно, что мы находимся на пороге остановки развития, мы немножко разделились в своих исследованиях. Олег начал изучать аналогичные кризисы падения эффективности капитала, которые происходили ранее, а я попытался разобраться, в чем и как он проявляется в сегодняшних США. Именно из этого вышла работа 2001 года, которая была доложена на Чаяновских чтениях в РГГУ в начале 2002 года, в которой и было показано, что в США жесточайший (сравнимый с кризисом начала 30-х годов прошлого века) структурный кризис.
В рамках этого исследования был, заодно, показан и самый главны структурный перекос, который «отвечает» за развитие кризиса и его масштаб: несоответствие объема потребления реально располагаемым доходам конечных потребителей. Слово «конечных» здесь принципиально - если включать и промежуточное потребление, то масштаб диспропорций резк сокращается, что создает иллюзию благополучия. Здесь же мы разобрались и в механизме стимулирования спроса.
Олег Григорьев в это же время создавал теория «технологических зон» - то есть изучал, как на практике претворяется концепция Адама Смита о необходимости расширения «воспроизводственного контура» самодостаточных систем разделения труда по мере достижения предельно эффективных масштабов разделения труда. Именно в этот момент мы сформулировали тезис о неизбежном росте рисков производителя при росте уровня разделения труда и о механизмах снижения этих рисков, к которым относится и кредитование, и расширение рынков, и прямого стимулирования частного и государственного спроса.
Из этих исследования можно сделать вывод о масштабе кризиса и о механизмах продления существующей ситуации - однако моло что можно сказать о точных сроках кризиса. Зато, понимание того, что спрос будет падать, а это неминуемо приведет к уменьшению уровня разделения труда, и привело к концепции «валютных зон» - то есть пониманию того,что инфраструктура единой системы разделения труда станет слишком дорогой при общем сокращении спроса. Это, в некотором смысле, обратный процесс к тому, который описывал А.Смит, когда снижение уровня разделения труда почти неминуемо приводит к распаду единой системы на несколько.
Отдельно, с участием Сергея Гавриленкова и некоторых других своих товарищей, я попытался дать другую, отличную от марксизма систему описания общественных изменения в истории человечества. Так родилась теория глобальных проектов, которая, как мне кажется, может облегчить поиск посткризисных процессов развития, хотя и она пока точного ответа не дает. Кроме того, эта теория - уже не совсем экономика. В любом случае, мне кажется имеет смысл повторить основные тезисы нашего вклада в экономическую науку:
- использование разделения труда как базового параметра, описывающего развитие современной экономики;
- описание особенностей структурного кризиса, возникающего по мере увеличения рисков производителя в рамках фиксированных систем разделения труда;
- описание главной структурной диспропорции кризисов падения эффективности капитала - спроса и доходов конечных потребителей;
- описание развития экономических систем в рамках современной парадигмы развития - теория «технологических зон».
И мне кажется, что это не так уж и мало, достаточно для того, чтобы то течение экономической мысли, которое мы развиваем, получило отдельное название: "неокономика". Другое дело, что современная экономическая наука, точнее, экономиксизм, поскольку от политэкономии мало что осталось, никогда с этим нашим вкладом не смирятся и его не признают.
Ссылка на текст оригинальной статьи:
О НАШЕМ ВКЛАДЕ В ЭКОНОМИЧЕСКУЮ НАУКУ
Более подробно о составных частях неокономики можно прочитать в других статьях Михаила Хазина. Некоторые дополнены моими комментариями, но везде есть ссылки на оригиналы.
Теория технологических зон
В основу науки неокономики - как новой политэкномиии положена теория «технологических зон», которую создает Олег Григорьев, развивая концепция Адама Смита и мысли Розы Люксембург в области глобального разделение труда. Положения теории «технологических зон» позволяют описать причины возникновения нынешнего кризиса как конец научно-технического прогресса.
Видео. История развития технологических зон
Теория глобальных проектов
Другой составной частью неокономики стала теория глобальных проектов, разрабатываемая Михаилом Хазиным, Сергеем Гавриленковым и группой их товарищей. Теория глобальных проектов дает отличную от марксизма систему описания общественных изменения в истории человечества.
Основной вывод, который сделали неокономисты состоит в том, что капитализм в виде единой мировой экономики уже не сохранить. Однако ждать в ближайшем будущем переход на плановое хозяйствование в большинстве стран так же не следует. У капитализма как системы хозяйствования еще есть резервы, которые можно реализовать, если мировая экономика снова распадется на отдельные «валютные зоны». Под давлением сокращения спроса нынешняя инфраструктура единой системы разделения труда, которая сегодня включает все человечество, должна распасться на несколько (5-6) отдельных зон.
Я думаю, многие россияне еще помнят основы политэкономии, которые теперь можно считать частью неокономики. Начало неокономики было положено в процессе сотрудничества Олега Григорьева и Михаила Хазина по изучению кризиса в Соединенных Штатов еще в конце 20 века. Тогда была написана первая книга по неокономике, авторами который были Андрей Кобяков и Михаил Хазин