ПРЕДИСЛОВИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ

15.02.2025. Статья ПЕРЕПИСЫВАЕТСЯ НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ или теория эволюционного развития единиц существования в Природе биологического рода Homo из отряда приматов, как систем разделения труда. Она опирается на эволюционизм и новую экономическую теорию российского экономиста Олега Вадимовича Григорьева по названию НЕОКОНОМИКА. Причиной, которая заставила Олега Григорьева создать новую теорию был крах надежд на превращение России в экономически развитую страну. Но, пытаясь понять проблемы России Олег Григорьев пришел к выводу, что и сам капитализм в начале 21 века уже перешел в острую фазу системного кризиса, но его удивило то обстоятельство, что при этом, все ортодоксальные общественные науки, и, в первую очередь - экономические теории, никакого кризиса не видели. Вообще-то все давно и прекрасно знали, что общественные науки не проходят критерий научности, выработанный теорией познания, но элиты даже самых развитых государств ничего не предпринимали, их это устраивало, так как общественные науки давно стали частью их идеологий. Но кризис, о котором Григорьев почти в одиночестве говорил в начале тысячелетия, теперь стал явью, и единственной теорий, которая объяснила его как системный кризис капитализма оказалась НЕОКОНОМИКА, но этого прорыва в области экономических знаний оказалось недостаточно для понимания факта, что выход из системного кризиса капитализма лежит только через переход в новую формацию. И это слияние всего человечества в единую Планетарную цивилизация, в чем суть современного мирового кризиса, уже предмет не экономической теории, его должна новая объяснить ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ.

1.1. Наверно, ответом на вопрос - почему я назвал свою теорию словосочетанием «новая экономическая антропология» - будет весь этот УЧЕБНИК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ, так как в нем читатель найдет новое переосмысление и новаторский подход к материалу про экономическую историю представителей биологического рода Homo, может, и ранее известному читателю. Первым признаком новизны будет подача содержания в форме научно-исследовательской программы, что соответствует последним требованиями теории познания. Поэтому большей частью содержание этого труда будет состоять из критики теорий предшественников, а авторскую часть я бы сам охарактеризовал как ТЕОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ, так как она не претендует на статус окончательной истины.

1.1. 2. Как правило, обычному читателю не особо интересна методология науки, но так как форма подачи материала будет ему видима, то поясню, что научно-исследовательская программа - это не голая теория сама по себе, как это практиковали раньше, теперь НИП должна включать в себя всю историю мысли человечества по данному вопросу, подобно слоям-ступеням на пути подъема-приближения мыслей предшественников к теории автора. При таком представлении единицы научного знания - сама новая теория автора мыслится как её вершина, последняя по времени, нынешняя, достойная считаться научной лишь в случае, если она способна объяснить успехи и промахи теорий предшественников, поэтому каждый значимый пункт я буду стараться начинать с критики представлений предшественников и, уже потом - с опорой на ЭВОЛЮЦИОНИЗМ и НЕОКОНОМИКУ - буду предлагать и логикой обосновывать свои собственные утверждения.

1.2. Но соответствие теории критерию научности - не только в соблюдению формы научно-исследовательской программы, а больше - в объяснительной силе новой теории, как «прогрессивном сдвиге» каковым являются идеи автора по отношению предшествующих представлений о предмете. Тут под не совсем корректной характеристикой «прогрессивная», предполагается лишь то, что новая теория, предлагая новое объяснение, доказательно объясняет и ошибочность всех предшествующих. В данном случая я говорю, даже не столько про антропологию, сколько про базовую новую экономическую теорию под названием НЕОКОНОМИКА Олега Вадимовича Григорьева, так как не секрет, что она является стержнем НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ.

1.2.1. Именно появление НЕОКОНОМИКИ, принятое мною с восхищением гения Олега Григорьева, и проблемы, выявленными в ходе её освоения, для меня стали поводом создать теорию экономической антропологи. Ведь для Олега Григорьева важно было, как можно быстрее, понять современный экономический кризис, и у него вряд ли когда-нибудь появилось достаточно времени, чтобы детально изучить вопрос возникновения феномена экономики (точнее - самообеспечения единиц существования людей в Природе себя жизненно-необходимыми благами). На год кончины Григорьева я уже десяток лет занимался популяризацией НЕОКОНОМИКИ, написал несколько статей, а так как в Центре НЕОКОНОМИКИ никто этим направлением - эволюцией экономики от системы распределения первичного сообщества до рыночной и денежной - занимать не стал, то я решил написать свой труд, для которого естественно подошло бы название ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ, но у него был недостаток, который выражался в том, что оно уже было занято.

1.2.2. Я еще вернусь к смыслу термина ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ (смотрим источники - Предмет этнографии (этнологии) и основные составляющие ее научные дисциплины и Экономическая антропология Семёнов), поэтому решил, что нужно небольшое пояснение - почему антропология, и - почему экономическая? Вообще-то в советской марксисткой терминологии традиционно употребляли название ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭТНОЛОГИЯ, отражавшее её предмет как изучение возникновения и развития экономики как атрибута общества, тогда как слово АНТРОПО-ЛОГИЯ, в котором первая часть антроп- (от др.-греч. ἄνθρωπος) означает «человек» (и λόγος — «наука»), переносит нас из социальных наук в биологическую науку, изучающую - как бы поодиночке - представителей биологического рода Homo из отряда приматов («антроп» это и есть родовое название обезьяны рода Homo). Конечно, это верно - рассматривать человека не как отдельную сущность, а как представителя своего общества (в моей антропологии общество - это единица существования человечества в Природе) - в смысле - носителя тех социальных и экономических отношений, под совокупностью которых в марксизме и понималось само общество. Но принцип историзма, принятый в НЕОКОНОМИКЕ заставляет искать источники самих этих отношений, и этот источник по времени, если обратиться марксистскому историческому материализму, должен был находиться в «первобытности». Если читатель подумал, что я начал критиковать марксизм, то он прав, ведь действительно, в марксистской этнографии у людей не может быть формации, древнее первобытности. И винить в этом, как бы надо Маркс, но, как житель 19 века он не мог знать, что археологи в следующем веке найдут кости предков людей, датируемые парой миллионов лет (а такой длинный промежуток ставил под сомнение неделимость первобытности на периоды), больше того, свои основные труды Маркс успел написать еще до публикации книги Дарвина Происхождение видов путем естественного отбора,и для Маркса первобытность была неинтересным потому что непонятным периодом ДО МОМЕНТА возникновения интересного периода цивилизации. И даже сегодня, мало кто понимает тот исторически казус, что марксизм написан раньше появлении знаний о происхождении человека. И эволюционизм уже нельзя ввести в марксистскую концепцию, так как представления Маркса об ИНДИВИДЕ и ОБЩЕСТВЕ восходили к мифическим представлениям античных философов, что делало, якобы, самую передовую теорию - по субъекту своего исследования - представлениями людей, живших до начала нашей эры.

1.2.3. Здесь я настраиваю читателя на тот лад, что основным объектом моей критики будет марксистская российская этнология (этнография), которую, я бы сказал, в большей части создал великий этнограф Юрий Иванович Семёнов. Он сумел «залатать многие дыры» в марксистской теории древности, опираясь на концепцию смены общественно-экономических формаций, которая в его марксистско-семёновской этнографии (антропологии) стала аналогом эволюционизма. И главной заслугой Юрия Семенова стата интерпретация общества как социо-исторический организм, но это была лишь очередная аналогия, так происхождение этого организма он объяснить не мог, так как это запрещал исторический подход, который не позволял продвинуться вглубь истории далее первобытности (и то, понимаемой с непременной борьбой классов). Теория Маркса была учением времен античности, и хотя сам Маркс с восторгом принял эволюционную теорию Дарвина, марксизм не включал в себя эволюция приматов рода Homo, и потому субъекты марксистской политической экономии не имеют отношения к людям, которые этими приматами и являются.

1.2.4. Вообще-то вопрос о временных рамках теорий крайне болезненный для всех современных социальных теорий (в России их еще имеют общественными науками, ведь социум это синоним слову общество), ведь наука должна абстрагировать человека, и каждая социальная теория (включая и экономическую теорию), имеет свою модель человека, но, если теория не признает эволюцию, то и модель никак не связана с реальными приматами рода Homo, а - кому нужна теория про марсиан, выставляемых за людей? Если же мы вернемся к конкретной экономической антропологии, задачей является выяснение процесса формирования системы перераспределения благ (ортодоксальные экономисты считают экономическими лишь обменные отношения), то в живой Природе организмы практиковали распределение и обмены благами задолго по появления приматов, и понятно, что такой факт лишает людей звания создателей «экономики» в её широком смысле. Оказывается, что те свойства модели человека, которые должна приписать своему Homo economicus каждая социальная и экономическая теория, для того чтобы быть научной, надо объяснять не умозрительными наблюдениями, а строго - эволюцией приматов рода, что выводит нас на изучение эволюционной трансформации тела и сознания предков людей. А биологическая эволюция людей является уже предметом антропологии (надо бы даже шире, так как все равно придется рассматривать не только эволюцию приматов, но стайных животных), поэтому я решил, что слово АНТРОПОЛОГИЯ (от антропо- которое означает человек, и -логия от изучение) - непременно должно входить в наименовании дисциплины.

1.2.5. Почти такая же проблема со словом экономическая, которое новомодное, и в общественном понимании обозначает отдельный воспроизводственный контур ПРОИЗВОДСТВА-РАСПРЕДЕЛЕНИЯ-ПОТРЕБЛЕНИЯ, непрекращающегося с момента своего возникновения в сообществах людей, но употребляется он чаще для исторического периода с наличием уже развитого рынка. Называть экономикой сферу активности общества по обеспечения жизненными благами своих членов в период далекой древности можно только в широком смысле, когда значение термина экономика расширяется до СИСТЕМЫ ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЯ БЛАГ между членами сообщества, и даже не людей, а любых животных.

1.3. С учетом всех оговорок, надо признать, что термин ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ становится приемлемым для наименования дисциплины, занимающейся объяснением происхождения и развития экономических отношений на протяжении всей эволюции людей. Ведь тот набор спорных работ на Западе, которые в 1927 году назвали термином экономическая антропология, так и не сложился в целостную дисциплину, поэтому я считаю термин совершенно свободным. Не собралось по-отдельности, ни формалистское, ни субстантивистское направление, а марксистская экономическая этнология, созданная в позднем СССР в значительной мере трудами Юрия Семёнова, так же «почить в Бозе» вместе с самим марксизмом.

1.3.1. Надо признать, что благодаря Юрию Семёнову в советской этнологии (а Семёнов до конца жизни оставался советским марксистом, и за значимость его вклада в модернизацию марксизма его не зря называют четвертым классиком марксизма) произошел настоящий прорыв, но ограничения, накладываемые, и аксиоматикой и догмами самих отцов марксизма (Маркса и Энгельса), перекрывали марксистской этнологии возможность стать научной дисциплиной. (Чтобы не углубляться, укажу на едва ли не главное препятствие, каким являлась несовместимость марксизма с эволюционизмом, и если, даже допустить, что в историческом материализме был бы исторический подход, то сама категория история - по времени предмета - получалась ограниченной снизу моментом появления задокументированности, тогда как антропология и этнография, должные исповедовать подход эволюционный, очевидно, выходили за этот нижний предел истории. Но реально в историческом материализме с историческим временем все намного печальнее, так как Маркс назначил движителем истории классовую борьбу, и тем самым лишил марксистов возможности изучать период до-классовых обществ. Конечно этнологи-марксисты пытаются продвинуться в глубь истории, но так как скальпель у них всё та же борьба классов, то умудряются находить даже в СЕМЬЯХ и РОДОВЫХ ОБЩИНАХ эксплуататоров и эксплуатируемых, но это, креме того, что смешно, еще и противоречит уже другим установкам Маркса - о отсутствии иерархии, эгалитарности и равноправии в первобытном коммунизме.) И тут мы подошли к пониманию такого обстоятельства, как необходимость для экономической антропологии (как и любой социальной дисциплине) опорной экономической концепции. До недавнего времени в мире было ДВЕ экономические концепции - маржинализм и марксизм (хотел сказать про марксизм, что его признают уже с оговоркой, но я считаю, в большей степени подлогом с терминами является маржинализм). В данной монографии я буду часто критиковать ортодоксальные экономические концепции как раз по поводу их научной несостоятельности, но главное, что должен понять читатель: - после краха всех экономических концепций и все общественные-социальные науки оказались подвешенными в пустоте. Тексты - есть, а содержания - ранее неважно какое по научному содержанию теперь наконец признано неверифицированным.

1.3.2. Немного фактов из истории науки, которые привели ее к сегодняшнему краху. Так сложилось, что благодаря зарождению капитализма именно в Западной Европе, экономическая мысль на этом континенте развивалась ускоренными темпами, так что обогнала все остальные, включая и дисциплины, изучающих ЧЕЛОВЕКА, хотя он, очевидно, был субъектом этих теорий. Экономические теории появлялись в силу необходимости, в силу потребности понять стремительные изменения в экономике европейских стран, вступивших на путь капитализма, но в позднем Средневековье даже не было понимания самого ОБЩЕСТВА, так как в знаниях еще господствовали догматы церкви. В результате все экономические теории если и появлялись, то всего лишь в виде личных описаний наблюдаемых авторами феноменов, но понятно, без какого-либо глубокого понимания их сути. Благодаря великим умам эти описания даже стали принимать как науку, хотя теории, по своему смыслу - при отсутствии понимания самого человека и общества, были все так же лишь догадками - подбором объяснений - о сути явлений. Тут странно другое, что человечество до середины 20 века жило в иллюзии, что у него есть аж 2 НАУЧНЫЕ экономические концепции - (1) политическая экономия и (2) маржинализм, и этот абсурд продолжался до середины 20 века, пока в теории познания не произошел прорыв, так что, лишь по формальному признаку несоответствия критерию научности, все существующие экономические теории были признаны ненаучными.

1.3.3. Само по себе одновременное признание двух экономических концепций уже противоречило самому понятию науки, но их существование определялось не логикой науки, а решением элит нескольких стран Европы в конце 19 века заиметь идеологию, в результате чего мир разделился на 2 лагеря, признающих и разные экономические концепции. (С высоты сегодняшнего времени мы уже хорошо понимаем, что причиной войны-называемой-противостоянием Западного мира с СССР была не идеология, ведь сегодня в странах Северной Европы социализма уже больше, чем в СССР. Настоящей причиной надо считать древнюю глубинную борьбу на континенте элит двух территориальных империй - формально несложившейся западноевропейской империю тевтонских народов (где императора замещал Римский папа) и Руси, как сложившейся империи восточных славян. Благодаря росту своего богатства по причине зарождения капитализма в Западной Европе - верховенство в империи западной Европы перехватили англо-сансонские элиты, сначала элиты Великобритании, потом США, которым для мирового господства постоянно мешало существование независимой Руси, пусть и под названием СССР, впрочем, ничего не изменилось и после возвращения привычного наименования Россия.)

1.3.4. Вообще-то основными потребителями науки - по определению - являются элиты государств, они же и заказчики, оплачивающие расходы на ее содержание, но в условиях подготовки к войне, прикрываемой, якобы, идеологическими расхождениями, истинность самих теорий уже перестала интересовать власти капиталистических государств (первое поколение элит точно знало о пустоте маржинализма, не меньше, чем о анти-капитализме марксизма), поэтому отпала надобность в научной конкуренции теорий в виде взаимного опровержения, да и сами концепции этого сделать просто не могли, потому, что обе - марксизм и маржинализм - были ложными, маржинализм как ложь изначально уже сам по себе, а марксизм как ложная социальная утопия про революции (отдельно можно сказать про политическую экономию, в которой были зерна научного, но в силу утраты РАЗДЕЛЕНИЯ ТРУДА, она даже в марксистском изводе уже не могла преодолеть теоретический тупик в ТРУДОВОЙ ТЕОРИИ СТОИМОСТИ). Поэтому в 20 веке общественные науки становятся (как была и политэкономия) лишь знаком престижа, показателем того, что правящие элиты могут себе позволить содержать «ученых», ценность которых свелась лишь к участию в модификациях идеологии в угодном элитам сиюминутном направлении. И боролись не концепции, а две идеологии - так называемые, «либерализм» и «коммунизм», в ходе чего опровергались лишь - и так ненаучные - социальные утопии, что и считалось опровержением соответствующих экономических теорий. (Отметим, что в СССР марксистские политэкономы про маржинализм знали мало, потому это бред практически не критиковали, теперь же он стал официальной концепцией России, что и показала безумная политика Центрального Банка в 2024-25 годах.)

1.3.5. Показательно, что когда произошло одновременное признание всех экономических теорий ненаучными (фальсификация), то элит это ничуть не озадачило, хотя по логике надо было бы ожидать, что они будут «бить в набат». Но с самого начала официального признания экономических теорий государствами (надо понимать - руководствами к собственным действиям) в своей практике ни одна из правящих элит никакой из экономических теорий никогда не руководствовалась (может, лишь Центробанк Россия в 2024-25 годах). А после развала СССР в мире вообще осталась одна экономическая концепция, понятно, что самая пустая маржиналистская, а марксизм, оставшись без поддержки государства, содержательно оказался не менее несостоятельным. Страны социалистического лагеря (и вряд ли можно понять, что под называнием «марксизм» поддерживают в Китае) перешли на западную экономическую концепцию, так что откровенно антинаучный маржинализм безусловно стал-таки господствующей теорией. (Так как в СССР марксистскими политэкономами были - по должности - лишь преподаватели вузов, а преподавание Микро-Макро (в России неоклассическую теорию чаше подавали именно под таким названием) обещало большую зарплату, то большинство политэкономов мгновенно стало экономиксистами, предав массу российских кухонных марксистов, так и не узнавших, что правительство еще в СССР исповедовало западный economics.)

1.4. Сама же содержательная часть экономических концепций более 150 лет никого не волновала (власти капиталистических государств, признавшие маржинализм, знали про его пустоту, а большевики в СССР сразу объявили марксизм библией, не подлежащей критике), пока уже в начале нового тысячелетия разбираться с этим не решился Олег Григорьев, который прекрасно знал и марксистскую политический экономию, а после перехода России в 1991 году на economics (как в англоговорящих странах называют неоклассическую экономическую теорию) был вынужден изучить и всю западную либеральную концепцию (маржинализм). Возможно, знание сразу двух теорий - маржинализма и марксизма - было не только у Григорьева, но это обстоятельство надо считать критичным условием для понимания того, насколько глубок был кризис, в котором находилась экономическая наука на начало третьего тысячелетия. Однако, думаю, настоящей причиной возникновения НЕОКОНОМИКИ был шок от превращения России, вполне экономически развитой, в страну третьего мира, причем, против всех прогнозов, даже западных экономистов. Ведь причиной распада СССР считалась надежда, которую разделяли и элиты, и народ, на быстрое становление России одной из самых богатых стран капитализма, но этого не произошло, и в поисках объяснения этого - необъяснимого ортодоксальными теориями - краха экономики России Григорьев и обратился к истокам политической экономии, и главное, что он там обнаружил сразу - было необъяснимое забвение последователями Адама Смита его учения о РАЗДЕЛЕНИИ ТРУДА. И это забвение РТ стало для Григорьева побуждением восстановить первозданную политэкономию с утраченным РАЗДЕЛЕНИЕМ ТРУДА, как оно было у Смита, так как стоило лишь самому Григорьеву сделать РТ фактором экономики, как многие проблемы, принципиально неразрешимые в ортодоксальных теориях, становились понятными. Сегодня можно сказать, что НЕОКОНОМИКА Олега Григорьева состоялась, но что это за теория?

1.4.1. Видимо, поначалу сам Олег Вадимович думал, что путем введения РАЗДЕЛЕНИЯ ТРУДА как нового фактора - он сумеет создать аналог существующим теориям, эдакую улучшенную политическую экономию, «григорьевскую» по аналогии с «марксистской», но, анализируя одно положение политической экономии за другим, он был разочарован, в первую очередь, невозможностью какого-либо объяснения возникновения феномена даже при помощи исторического подхода. Ведь во всех ортодоксальных теориях все экономические отношения считаются универсальными для всех времен, но без временного измерения эти отношения становятся капиталистическими, а без пространственного измерения экономика становится точечным объектом. И Григорьев выдвигал исторический подход как способ понимания проблем в экономике, что и обеспечило глубину его анализа в книге «ЭПОХА РОСТА», но так получилось, что при жизни Олег Григорьев так и не успел понять, что исторический подход ограничивает и его теорию только периодом письменной истории, тогда как для полноценной науки про экономику нужен подход эволюционный.

эволюционный подход

соотношение ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ с НЕОКОНОМИКОЙ

1.5. Думая, для понимания сути ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ надо рассмотреть её соотношение с НЕОКОНОМИКОЙ, как базовой экономической наукой. Это позволяет понять причины появления ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ, все экономические теории были не только исследованиями самих экономических феноменов, сколько создавались для решения насущных политических проблем. Адам Смит писал свою книгу как обвинение в адрес аристократов, так как считал наследственных землевладельцев главными врагами капитализма, Карл Маркс занялся экономикой ради обвинения уже капиталистов в воровстве прибавочной стоимости. Для Олега Григорьева такой насущной проблемой был поиск выхода из современного кризиса, так как он сделал вывод, что всё человечество на долгие годы погружается в депрессию. И, если оценивать сегодняшнее состояние НЕОКОНОМИКИ, то она собой представляет лишь экономическую историю капитализма, то есть, она - как и предыдущие - так же ограничена временными рамками капитализма, подтверждением чему является смысл названия «Эпоха роста», как лишь другого обозначения периода капитализма, который, при всей неоднозначности, действительно сопровождался ростом уровня потребления на всей планете.

1.5.1. Понятно, что самого Григорьева, в первую очередь, интересовали проблемы современности, и это естественно, что он, найдя свой фактор для исследования, тут же погрузился в теорию капитализма. Но тема капитализма столь обширна, что для ее изучения не хватит никакой жизни, поэтому изучение докапиталистического периода было заменено регуляторными экскурсами к тем или иным отдельным экономическим событиям в истории. И хотя Григорьев сам же говорил, что для того, чтобы заглянуть далеко в будущее, надо продвинутся как можно дальше в прошлое, для охвата еще и дальней истории экономики ему просто не хватило времени жизни. Но в далеком прошлом нет письменной истории, поэтому исторический подход, может, и не ошибочный, но является точно - неполным, так как не позволяет «заглянуть» за пределы истории цивилизаций в то далекое прошлое, где и возникали экономические феномены.

1.5.2. При этом Григорьев обосновал вывод, что в ближайшей перспективе человечество уходит (возможно, на столетия) в системный кризис капитализма, но до формулирования путей выхода из кризиса дело не дошло. Больше того, преувеличивая экономические факторы, Григорьев не считал возможным раскол мира на блоки, и выход государства из единой мировой экономической системы считал экономическим самоубийством, но, как показывают нам последние события, миром правит не экономика - в смысле сохранение жизненного уровня рядовых граждан, а интересы элит, а элитология в неокономике осталась в зачаточном положении. И понятно, почему теория элит не получила развитие нигде, и тут НЕОКОНОМИКА не исключение, ведь для элитологии нужна ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВА, а в ортодоксии - может, для читателя это неожиданно, нет самого-то понятия ОБЩЕСТВА, и я сомневаюсь, что и Григорьев успел бы дойти до понимания ОБЩЕСТВА, ведь общество - это предмет исследования экономической антропологии, а её еще надо было создать.

1.5.3. Нельзя сказать, что никто не занимался проблемой первичного общества, но, во-первых, в 19 веке все экономические теории проскочили мимо эволюционизма, а в начале 20 века на Западе вообще произошел отказ от эволюционной теории (См. кризис дарвинизма), и единственным способом «добраться» до понимания первичного общества оставалась концепция прохода каждого общества через череду обязательных общественно-экономических формаций, которая присутствовала только в марксистской этнологии (этнографии) в статусе плохо проработанной гипотезы. Однако после запрета дискуссии об азиатском способе производства поиски первичного общества стали невозможны и в СССР (в мире они прекратились, так как все участники пришли к пониманию неполноценности своих оснований). При этом находки окаменелостей новых видов первобытных людей поневоле заставляют западных антропологов заниматься эволюцией рода Homo (и в современной России в сфере антропогенеза есть популярные палеоантропологи (скорее биологи), например, Дробышевский), но изучение эволюции общества исчерпало себя, тем более все этнологи в современной России перешли на принципы западной «науки». Надо констатировать, что ортодоксальную антропологию нельзя характеризовать как «эволюционную», а то, что называют термином Evolutionary anthropology является той же Biological anthropology, на русском языке называемой - Физическая антропология, то есть, узкой биологической дисциплиной, изучающей эволюцию человека, биологическое разнообразие человечества во времени и в пространстве, процессы роста и развития организма человека. эволюционная антропологии.

1.6. Скорей всего, некоторые читатели удивятся, но во всех существующих экономических теориях нет определений ни субъекта, ни общества, хотя последнее является средой для экономических действий первого, а всё вместе экономисты называют предметом своего исследования. По факту в теориях есть лишь термины, а их значение определяют те функции, которые авторы теорий приписывают моделям человека и общества, но при отсутствии объективного понимания, ничего не стоит автору через аксиоматику приписать термину именно те функции, наличия которых он потом с успехом доказывает в своей теории. Собственно, на этом порочном круге тавтологии стоит вся ортодоксальная маржиналистская концепция (экономиксисты настолько не знают ядро собственной концепции, что доказывать то, что у них в аксиоматике), антинаучность которой обусловлена уже тем, что её стержнем является методологический индивидуализм, так как ИНДИВИД - это представление о человеке людей, живших не только задолго до нашей эры, но и верящих в возможность отождествления человека с атомом. Удивительно другое, что даже сегодня никого не возмущает факт, что вся общественная «наука» еще основана на методологическом индивидуализме. Понятно, что продолжительность жизни этому подходу к человеку как атомарной сущности - в течении двух тысячелетий - обеспечивалась за счет поддержки христианской церкви, так как атомарность ИНДИВИДА вполне соответствовала библейский версии создания человеке, но почему же сегодня никто не пытается от него отказался? А ответ простой - тогда у «ученых» вообще не будет «модели человека», а что еще страшнее - без ИНДИВИДА, всем откроется, что всё что написано, якобы, как наука про человека является «тыквой». Однако, если с антинаучностью всех теориями, типа маржинализма, открыто признающих методологический индивидуализм, все понятно, то есть еще науки, скрывающие или не понимающие свою принадлежность к креационизму. Среди, якобы, атеистических теорией обычно первой называют марксизм, но, сколько бы не называли марксизм атеистическим учением, в марксизме есть, для него «краеугольный камень», которым является пункт о никогда не существовавшем «первобытном коммунизме», настаивая на котором адепты Маркса не понимают, что переводят марксизм в разряд теорий, признающих существование СОЗДАТЕЛЯ.

1.6.1. Думаю, сам Маркс даже не догадывался, что его представление об обществе свидетельствует о его признании версии о божественном происхождение человека. Для понимания нужно рассмотреть последовательность рассуждений. Поначалу примем к сведению, что как это типично для Маркса, он сам ответ на вопрос о возникновении общества не дал, а «спихнул» его на неизвестную ему до-общественную формацию, которую назвал термином «человеческое стадо», привлеченный тем, что в стаде нет иерархии. И хотя в немецком языке - и «стадо», и «стая» обозначаются одним словом «Herde», но Марксу для обоснования нравящегося ему пункта об «первобытном коммунизме» нужно было только его значение - СТАДО, понимаемое Марксом как множество атомарных индивидов, ведь при значении «Herde» как СТАЯ пришлось бы признать наличие иерархии среди членов, которая уничтожала страстное желание Маркса видеть в первобытном обществе «коммунизм». И тут - у Маркса произошел разлом с реальностью, ведь в Природе приматы живут как раз в СТАЯХ с иерархией, которую возглавляет ВОЖАК, и даже, если Маркс этого не знал в своем 19 веке, то это не «обеляет» его от вины за ошибку, которая именно от него разошлась как фундаментальный пункт в мировоззрение миллиардов людей.

1.6.2. А сама ошибочная убежденность Маркса в том, что структурой первого общества есть несруктурированное СТАДО (в смысле - тождественное «математическому множеству» как логически противоречивому единому целому, ведь оно состоит из элементов, которые ничем между собой не связаны, кроме желания автора) - проистекала из модного среди атеистов в 19 веке представления о Золотом веке благоденствия, когда в соответствии с этой легендой атомарные ИНДИВИДЫ, до этого существующие порознь в пространстве, «сгустились» во множества-сообщества. Потом это заблуждение у Маркса и Энгельса укрепила еще и книга Моргана, в которой американский этнограф выдвигал гипотезу, что когда-то - в самом начале или в непосредственном «пред-обществе» - у людей был безудержный промискуитет, а свободу половых связей отцы марксизма не могли представлять иначе, кроме как признак коммунизма.

1.6.3. Собственно, и четвертый классик максимализма, как называют Юрия Семёнова, исходя из того, что творчество Семёнова и есть вершина исторического материализма, так же точно понимал «уравниловку в объемах потребления» как признак «коммунизма», поэтому в своих работах () он продолжал доказывать положение о «первобытном коммунизме», не осознавая его как ошибку, фатальную для марксизма, и не только в плане соответствия критерию научности, но и как признак антирелигиозного учения. А так как марксисты (а Юрия Семенова надо считать не просто умнейшем человеком, но и подвижником марксизма) от своей догмы о первобытном коммунизме» отречься не могут, то марксистской версией происхождения общества надо считать античный миф о Золотом племени (как я уже сказал, который для атеистов 19 века считался прогрессивной альтернативой библейской сказке, и Маркс не мог его не разделять), который, по-сути, является лишь переложением библейской сказки о Рае. Дополнительным доказательство принадлежности марксизма к теориям креационизма является использование античного же понятия ЛИЧНОСТЬ-ИНДИВИД, так как в столь далекой древности у людей, создававших понятие ИНДИВИД и не могло быть иного представления о сотворения человека, кроме мнения о одномоментном сотворении его неким СОЗДАТЕЛЕМ, под которым прекрасно можно понимать и христианского Бога. По результатам этих рассуждений, можно сказать, что все марксисты (Маркс, Энгельс, Семёнов и, страшно сказать, Ленин и Сталин) уже тем, что пользовались понятиями ЛИЧНОСТЬ-ИНДИВИД и ОБЩЕСТВО (в понимании как «множества») могут быть причислены к верующими в версию создания, и человека, и общества неким СОЗДАТЕЛЕМ, а то, что они не знали, точнее - до конца не вникли в ошибочность этого пункта теории Маркса, их от этой участи не спасает.

1.6.3. Теперь немного про НЕОКОНОМИКУ в плане методологии: Мне категоричный отказ Григорьева от аксиоматического метода казался слишком радикальным, а отказ от определений я посчитал отказом от выработки собственной терминологии, и, думаю, читатель уже понял, что сегодня и НЕОКОНОМИКА Григорьева фактически не имеет научного понимания субъекта и общества. Понятно, что модель человека в НЕОКОНОМИКЕ и понимание общества должно и может быть взято только из антропологии, но в самой ортодоксальной антропологии еще царит методологический индивидуализм, что проявляется в том, что даже такие российские антропологи, как Дробышевский, называют первично общество «стадом», зная про стаи у обезьян, но они не в силах перечить авторитету Маркса. И получается, что вроде нельзя упрекать антропологов в непризнании эволюционизма, а объяснить переход к прямохождению они не могут, поэтому можно считать, что эволюцию у современные антропологов подменяет последовательность видов, а сказать что-либо о единицах существования этих видов им нечего. Ведь с одной стороны, материальная культура древних людей сохраняется плохо, с другой стороны, реконструировать структуру сообществ сегодня можно только исходя из теории систем, которой, к сожалению, антропологов не учат. Получается, что в недрах самой антропологи просто некому создавать теорию о структуре первобытного общества. Возможно, Олег Григорьев когда-нибудь и сам бы пришел к антропологии, но - по логике происхождения - понимание субъекта и общества в личной терминологии Григорьева и, соответственно, в НЕОКОНОМИКЕ - заимствованы из марксизма. Поэтому сегодня НЕОКОНОМИКА, не смотря на прорывные идеи, по-сути, есть лишь новая критика прежних теорий, которую сам же Григорьев охарактеризовал как ТЕОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ, не особо задумываясь над тем, что названием для полноценной теории может быть лишь термин - ТЕОРИЯ ЭКОНОМИКИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, что равносильно названию ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ. Собственно, именно этот промах Григорьева я решил исправить данным трудом. Но и моя бы работа была бы неполноценной, если бы я не поставил вопрос о смысле и цели существования человечества.

1.7. Устоялось мнение, что движущей силой развития человечества является экономика, тут в смысле - желание приматов рода Homo завтра жить лучше, чем вчера. Собственно, для маржинализма это утверждение является основной аксиомой, так как их Homo economicus наделен жадностью иметь всё (кто читал у Стругацких в Понедельник начинается в субботу может себе представить этого кадавра - в виде модели Человека, желудочно неудовлетворённого, которого вырастил Выбегалло как универсального потребителя с всеми потребностями, какие только бывают на свете), а его рациональность идет уже как дополнительное свойство, приписываемое модели человека в маржиналистских теориях. При этом реальные единицы существования приматов рода Homo развивались по законам теории систем, для реализации той Цели, ради которой во Вселенной возникла живая материя. (Самой-то Цели скорее у Природы и нет, но мозг человека тау устроен, что он БЕЗ ЭТОЙ ЦЕЛИ представить саму Вселенную не может.) И, думаю, желание Григорьева приземлить неокономику к конкретным проблемам, которые он понимал как только узко экономическими, помешало пониманию масштаба собственной теории.Данные о древности мы узнаем из других наук, но наукой, аккумулирующей эти древние данные о людях, является не экономическая теория, а антропология как наука об эволюции приматов рода Homo, в которой - эволюцией естественных сообществ людей занимается её подраздел - социально-экономическая антропология. Возможно, проживи Олег Григорьев дольше, он пришел бы к пониманию, что современная экономическая теория не может не быть эволюционной, ведь сам феномен экономики выходит за рамки не просто истории, самой понимаемой как задокументированный период существования людей в сообществах, но даже - времени появления самих приматов, так как система разделения деятельности появилась в сообществах многих видов животных на заре зарождения жизни на планете. Даже саму жизнь можно определять как передачу материала и энергии между белками, поэтому экономика у люде есть результат долгой эволюции системы перераспределения благ, самой возникшей как способ повышения конкурентноспособности биологических видов в межвидовой борьбе. А для ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЯ требовалось не только скопление представителей вида на территории (в пространстве), но появление ОРГАНИЗАЦИИ, то есть превращения скопления в СИСТЕМУ, чем и являются стада и стаи животных. (Если сама Вселенная представляется реализацией учебника математики, то и живая материя живет по тем же правилам.)

1.7. Весь предыдущий материал я пытался подвести читателя к пониманию того факта, что возникновение экономических отношений происходит в ходе долгой эволюции, причем не только приматов, но всех тех животных, виды которых предшествовали роду Хомо. Экономическое поведение (и уже одна эта формулировка предмета теории показывает нам, что экономика это всё же не-про-производство, а про-распределение) в широком смысле есть не только у людей. И вывод, который я предлагаю читателю состоит в том, что современная экономическая теория должна быть не только частной реализацией ТЕОРИИ СИСТЕМ, но быть эволюционной антропологией. Земная экономика есть продукт конкретной эволюции конкретных видов приматов, и нет смысла исходить и каких-то универсальных законов, якобы, присущих всем разумных существам во Вселенной.

1.16. Однако биологическая антропология объясняет лишь трансформацию биологического тела приматов рода Homo в универсального манипулятора орудиями труда, но она не может объяснить явления в экономике, которая является атрибутом общества. Поэтому нужна некая дисциплина, задачей которой будет объяснение экономических феноменов как результат эволюции единиц существования приматов, а каждую историческую единицу человечества (называемую в ортодоксии словом «общество») в свою очередь можно понять через теорию систем, которая позволяет каждый ЧЕЛОВЕЙНИК представить СИСТЕМОЙ. И «экономика» в этой теории систем выглядит как некая ПОДСИСТЕМА обеспечения существования всей СИСТЕМЫ (общества) за счет добычи, производства и перераспределения благ. И надо сказать, что среди западных социальных наук есть дисциплина по названию Sociocultural evolution, предметом которой является социальное и культурное развитие обществ:

1.17. Казалось бы, можно было ожидать, что на Западе главной дисциплиной, изучающей общество, должна была стать Economic anthropology, но дело в том, что она не только не оправдала надежды маржиналистов, а наглядно разоблачала все западные социальные теории, как не имеющие никакого отношения к реальности. (История несостоятельности западной экономической антропологии (а иной и не было) хорошо объяснена в работе Юрия Семёнова Экономическая антропология.) И, хотя западная экономическая анатропология находится в опале, нам всё равно придется рассмотреть ее определение в Википедии (которую я использую как источник самых канонических знаний):

1.18. Возникновение экономической антропологии произошло на той части мира, где господствовала «психологическая» маржиналистская экономическая концепция, в начале 20 века больше известная как «формальная» по названию австрийской школы (позднее мейнстримом станет «математическая» австрийская школа, которая в англоязычных страна получит название «econimics» от бессмысленной словоформы, придуманной Альфредом Маршаллом для названия своей книги «The Economics of Industry», которую с целью выставления её наследницей «классической политэкономии» Адама Смита еще переименуют в «неоклассическую экономическую теорию», которую в России преподают как Микро-Макро). Окаменелости останков австралопитеков и первых видов людей, да, и сами сообщества людей, которые западная наука причисляла к отсталым, находились вне социалистического лагеря (на территории которого признавалась марксистская политическая экономия). И, формалисты-маржиналисты, располагая первыми разрозненными археологическими данными и наблюдениями над экономикой примитивных сообществ, естественно решили, что на основе антропологии они смогут укрепить основные положения своей теории «о принципиальном тождестве всех экономических систем», что в переложение с маржиналистского на русский языке означало, что они хотят доказать, что во все времена экономические отношения были капиталистическими. И пока археологический материал представлял разрозненные данные, то имелась возможность применять «к обществам без рынков, регулирующих цены» шаблоны западной (формальной) неоклассической экономической теории, в результате чего возникла «formalist model» («формалистская модель») архаичной экономики как докапиталистический аналог капиталистической «neoclassical economics».

1.19. Объяснение ситуации, благодаря которой вообще возникла формалистская модель дает Юрий Семёнов в своей монографии ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭТНОЛОГИЯ в разделе От Н. Л. Зибера до Б. Малиновского:

1.20. И действительно, полевые исследования социально-экономических отношений у народов, которые все еще продолжали оставаться на стадии доклассового общества давали материал, противоречащий моделям формалистов. В первой половине 20 века самым заметным был этнограф и антропологи Бронислав Малиновский, который лично жил среди туземцев и непосредственно узнавал их быт, поэтому «имел в своем распоряжении не груду разрозненных примеров, а большое количество твердо установленных фактов, относившихся к системе социально-экономических отношений одного конкретного доклассового общества».

1.21. Так Семёнов описывает научный вклад Б. Малиновского в монографии ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭТНОЛОГИЯ, в которой называет Малиновского духовным основоположником экономической антропологии и предтечей "субстантивистского" направления, то непосредственным основоположником называет - экономиста и историка экономики Карла Полани (иногда фамилия Polanyi переводится как Поланьи). После Второй мировой войны мир быстро изменялся, но «поистине гигантский материал в рамки формальной экономической теории не мог не способствовать выявлению всей несостоятельности этого подхода к доклассовой экономике». И, если ранее Малиновский своими публикациями лишь «нанес удар по буржуазным экономическим теориям вообще, маржинализму в первую очередь», чем посодействовал некой консолидации адептов формалистской модели среди в антропологов в одно направления, то после войны все формалисты ополчилось уже на его послевоенных последователей, среди которых самым значимым был Карл Полани.

1.22. Более последовательным был Дж. Дальтон (George_Dalton), ставший после смерти К. Полани признанным главой школы, статья которого "Экономическая теория и примитивное общество", опубликованная в 1961 году, не только сделала идеи субстантивизма достоянием самых широких кругов этнографов, но вызвала многолетию теоретическую дискуссию антропологов и экономистов, получившую название Formalist–substantivist debate.

1.23. Можно сказать, что сама дискуссия воспринималась как свидетельство наличия на Западе экономической антропологии, но в ее ходе выяснилось, что не только маржиналистский формалистский подход, но и субстантивизм, который поначалу выглядел как некий научный прорыв, не может стать подлинно научной теорией доклассовой экономики.

2.24. Причиной несостоятельности субстантивистской концепции были - догматическое представление самого понятия ЭКОНОМИКА и ошибочное представление ОБЩЕСТВА, так как они, равно как и формалисты, исповедовали всё тот же методологический индивидуализм. В результате субстантивисты не могли признать переход блага по линиям родства, брачным узам, культурным и религиозным традициям «экономическими» в парадигме все той же формалистской экономической концепции, которая господствовала на Западе и, которую все западные антропологи признавали исходным базисом для понимания примитивных обществ, поэтому приходили к выводу об отсутствии в примитивных общества того, что они сами считали «экономикой». С одно стороны реальный материал заставлял отрицать применимость маржинализма как якобы универсальной экономической теории (что было кредом представителей формалистической концепции) к изучению древних обществ, поэтому субстантивисты настаивали на создание отдельной теории, а с другой стоны - сами создать её не могли. Ведь при полном отсутствии знания о первичном общества, субстантивисты не могли просматривать усложнение и развитие экономических отношений, поэтому западная экономическая антропология и чуралась эволюционизма в приложении к обществам.

1.25. По результатам дискуссии 70-х годов большая часть антропологов даже из стана маржиналистской формалистской концепции в своей практике перешла на позиции субстантивизма, теоретически оставаясь в русле формалистской модели, но общее разочарования обеими концепциямибыло таково, что в экономической антропологии появилась своеобразная «средняя» линия, и понятно, что а сама дискуссия перестала иметь смысл. К концу 20 века в развитии экономической антропологии наметился определенный спад, а сегодня можно констатировать что на Западе Economic anthropology выродилась как научная дисциплина.

1.26. При этом на протяжении 20 века сам антинаучный маржинализм «линял» несколько раз, так что понять сегодня, что же это такое неоклассическая экономическая теория (экономикс) - довольно трудно. А свидетельством вырождения экономической антропологии надо считать реванш в антропологии формалистской маржиналистской концепции, чему способствовала то двойственное положение, в каком находились субстативисты, ведь говоря о неприменимости формалистской маржиналистской концепции при изучении древних обществ, никакой иной экономической теории у них не было. Определение экономики они брали из учебников маржинализма, а для описания древних экономических отношений терминологии не было, поэтому все объединялось понятием культура. Эту неопределенность использовали нео-формалисты, которые в собственной экономической теории вольно обращались с терминами, так что им удалось подменить сам предмет экономической антропологии, каким считалась «экономика», на совсем уж неопределяемую «культуру», под которой можно подразумевать, что захочешь. Теперь каждую конкретную примитивную экономику, материал о которой был собран, но его изучение противоречило установкам маржинализма, можно было объявить отдельным уникальным явлением, которое не подлежит обобщению никакой универсальной теорией (кроме, понятно, маржиналистской, так как ее разделяет нео-антрополог). Кроме всего, переход на »культуру», как новый предмет экономической антропологии, означал отказ от линейной стадиальной схемы прохождения обществом должной череды формаций (неприятной для капиталистической экономической теории тем, что признание смены формаций означало неминуемость смены и формации капитализма). И не надо думать, что, якобы, «научные» объединения антропологов и их печатные издания (типа Society_for_Economic_Anthropology) занимаются наукой, они давно превратились в органы пропаганды англосаксонских элит США и Великобритании (так называемая, «мягкая сила» влияния через псевдонауку).

После дискуссии, как выразился Юрий Семёнов, обобщающие работа по доклассовой экономике, которые появились за это время, не содержали в себе в теоретическом отношении ничего принципиально нового, так как в даже в ставшем популярном труде "Экономика каменного века" (Stone Age Economics, 1972), американский культурный антрополог М. Салинз пишет: "даже говорить об "экономике" примитивного обществе значит упражняться с нереальностью, В структурном отношении "экономики" не существует". А дело в понимании самого понятия экономика как принятого в ортодоксальной теории, которую сам же Салинз - в ее неоклассической форме - критиковал всю жизнь. Субстантивисты стояли на том, что экономическая жизнь производится посредством культурных правил, которые управляют производством и распределением товаров, и поэтому любое понимание экономической жизни должно начинаться с культурных принципов, а не с предположения, что экономика состоит из независимо действующих, «экономически рациональных» индивидов, но методологический индивидуализм лежал в основах всех западных наук, поэтому не имея опоры в виде экономической же теории, субстанивистская экономическая антропология как научная дисциплина так и не состоялась.

1.27. Окончание дискуссии не означало отказ маржиналистов-формалистов от реванша в антропологии, и отход от субстантивизма начал американский антрополог Гудеман (Смотрим главу Stephen Gudeman and the culturalist approach в статье Economic anthropology на en.wikipedia.org), который предложил рассматривать все известные примитивные экономики как частности и, вообще - отказаться от любой дедуктивной универсальной модели, что реально означало отказ именно от субстантивистской (и марксистской), ведь формалистскую уже как бы списали. Но это было лишь началом реставрации маржиналистского подхода, которая началась с идеи о «встроенности» экономических отношений в культурную традицию, где под «экономическими» опять понимались «капиталистические», точнее - те, которые считаются «универсальными» в маржинализме. Собственно, весь институционализм и старый, и новый есть попытка протащить в будущее уже несколько раз обанкротившийся маржинализм под разговорами о «встроенности» (Embeddedness). И ради этого уже социолог Марк Грановеттер предлагал даже отказаться от самого святого - от атомарности самого индивида, сделав Homo economicus-а рабом сетей крепких личных отношений, так как заявил, что Экономические обмены осуществляются не между незнакомцами, а скорее между индивидуумами, вовлеченными в долгосрочные продолжающиеся отношения.

1.28. И, судя по всему, подобным выдумкам маржиналистов не видно конца, зато можно смело утверждать, что экономическая антропология раздробилась на разные прикладные прожекты, причем - отметим - все без исключения снова в рамках «формальной» маржиналистской концепции, такие как - Economic sociology (... изучение социальных причин и следствий различных экономических явлений), или Cultural economics (... растущая область в поведенческой экономике, роль культуры в экономическом поведении все чаще демонстрируется как вызывающая значительные различия в принятии решений, управлении и оценке активов), и другие экономикс-ы

Я не скрываю, что не являюсь профессиональным антропологом и экономистом (просто понял, что после Григорьева некому продолжать неокономику), и моя краткая история экономической антропологии основана на монографии советского и русского антрополога Юрия Ивановича Семёнова и словарных статей,большей частью из Википедии как источника канонических понятий западной ортодоксии. Семёнову же как человеку, до конца дней придерживающемуся марксистских взглядов, было важно осветить роль марксистских антропологов в становлении экономической антропологии, как собственных предтече, но для меня вершиной марксистской мысли в антропологии является творчество самого Юрия Ивановича Семенова, поэтому я освещение вклада марксистов и советских антропологов делать не буду.

Марксизм никогда не избегал области этнографии. Достаточно вспомнить труд Ф.Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства". И советские авторы всегда руководствовались материалистическим пониманием истории как при решении общих проблем истории первобытности, так и при изучении отдельных конкретных доклассовых обществ.

Наверно, данную главу можно не относить к содержательной части учебника экономической антропологии, так как в ней будет рассматриваться всего лишь смысл словосочетания «экономическая антропология», но она важна, если считать её частью предусловий экономической антропологии. А проблема с термином ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ состоит в том, что на настоящий момент термин «экономическая антропология» уже как бы занят дисциплиной, которая считает своим предметом изучения экономические отношения между людьми в дорыночный период социогенеза (занят даже термин НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ). Однако я всё же остановился на названии ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ, так как считаю термин свободным, ведь нельзя же считать целостной дисциплиной противоречащие друг другу статьи, не имеющие даже единой терминологии, а основным пунктом моих претензий на термин служит ошибка предшественников при определение экономической антропологии как одной из экономических наук.

Ошибка предшественников при определении экономической антропологии проистекала от невозможности ортодоксии включить в себя эволюционизм, что не позволяло им понять смысл экономической антропологии как науки про эволюцию. То, что считается ортодоксальной экономической антропологией - есть простая фиксация (хорошо, если классификация) выявленных форм людей и структур сообществ в точечные моменты на шкале времени, но она не может объяснить - как и почему происходил переход из одной формы к другой? По-сути, ортодоксальная экономическая антропология даже не является антропологией. Итак, я выдвинул против ортодоксальной антропологии две претензии: первая состоит в том, что антропология по определению является наукой про эволюцию (это отражают определения антропологии как биологическая наука о происхождении в эволюции физической организации человека и его рас), а отцы основатели переквалифицировали ее в экономическую дисциплину, в результате чего ортодоксальная экономическая антропология не состоялась ни в одной ипостаси. А вторая претензия, объясняющий первую, является органическая несовместимость с эволюционной теорией Дарвина. Во всех известных экономических теориях их субъект это выдуманный несколько тысяч лет ИНДИВИД, а постановка Дарвином биологического рода Homo на должное место в ряду обезьян, обнулило все теории как фантазии. И, чтобы обосновать претензию на термин - все эти тезисы придётся обосновать.

Словосочетание экономическая антропология состоит из 2-х слов: первое - прилагательное «экономическая», которое происходит от слова «экономика», а второе слово «антропология» является названием биологической дисциплины. Все слова являются заимствованиями из иностранных языков, но и в тех языках названия дисциплин по традиции образовывались на основе слов древнегреческого языка или латыни, и, при всем хотении довольно трудно добиться точного соответствия (релевантности) названия, составленного из слов античных времен, содержанию современной дисциплины. И всё же я остановился на названии НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ, что заставляет тщательно анализировать значения слов, образующих термин.

Так как языком мировой ортодоксальной науки стал основной язык (американский) Соединенных Штатов Америки, то в качестве источника самых правоверных определений буду использовать сайт англоязычной Википедии:

Определение антропология - как совокупности научных дисциплин, занимающихся изучением человека и человечества - довольно широкое, но всё же позволяет определить предмет антропологии - как разные проявления жизнедеятельности представителей биологического рода Homo из отряда приматов. Конечно, ортодоксальная антропология является статичной - в том смысле, что явления фиксируются без объяснения их происхождения, но со значением слова «антропология» более-менее понятно, поэтому основной интерес представляет прилагательное экономическая, значение которого в термине будем искать среди значений слова «экономика».

Само использование прилагательного в названии, в нашем случае - «экономическая», определяет, или конкретный предмет изучения, или классификационную принадлежность к пулу наук. Спроси я сейчас читателя, что означает прилагательное «экономическая» в термине, он бы скорей всего ответил, что - это есть указание на то обстоятельство, что именно «хозяйственно-экономические» факторы будут считаться главными в этом «экономическом» варианте антропологии, но сама дисциплина будет оставаться наукой про историю развития людей. Однако, так как экономическая антропология - это дисциплина, созданная на иностранных языках, то и термин экономическая антропология создавался не носителем русского языка, а является лишь переводом термина Economic anthropology западной либеральной науки, в котором прилагательное Economic является признаком причисления Economic anthropology к ряду экономических дисциплин. Даже больше, на Западе понимание экономической антропологии ближе к Anthropological economic theory, что в переводе означает - антропологическая экономическая теория (если же понимать экономику как науку, то антропологическая экономика). Как раз в иноязычных текстах Economic anthropology часто определяют, как пусть особую, но экономическую теорию времен дорыночной древности, что не верно, хотя экономика действительно является едва ли не основным предметом её изучения, но только как активный фактор. Теперь этот тезис я должен обосновать как ошибку тех людей, которых считали ортодоксальными «экономическими антропологами».

Поэтому неудивительно, что и русскоговорящий читатель прилагательное «экономическая» понимает как производное от значения «хозяйство» (потому «экономическая антропология» и тождественна словосочетанию «хозяйственная антропология»), тогда как, прилагательное «Economic» в английском термине Economic anthropology является производным от названия конкретной экономической теории «Economics» (Запад когда-то решил, что иной быть не может) в значении «Economic theory».

Понятно, что в предложении о слиянии «экономики» (economics) и «антропологии» (anthropology) значением слова «economics» (экономика) не могло быть «хозяйство», что доказывает мой тезис о понимании на Западе экономической антропологии как дисциплины, принадлежащей исключительно к пулу экономических наук. Не буду унижать российских ортодоксальных антропологов тем, что прилагательное «экономическая» в наименовании «экономическая антропология, очевидно, происходит от абракадабры «economics», которое в изначальном значении было обозначением антинаучной неоклассической экономической теории (не марксизма же) в англоязычных странах. Однако причисление экономической антропологии к экономическим дисциплинам мало что значит для подтверждения моих тезисов, так как надо доказать, что экономической антропологии не была научной.

Раз я упомянул марксизм, то надо прояснить отношения между экономической антропологией и марксизмом. Собственно, всё достаточно подробно в своей работе Экономическая антропология (1987 г.) рассказал Юрий Иванович Семёнов, которого, по моему мнению, правомерно называют считают четвертым классиком марксизма.

Сама по себе работа Юрия Семёнова является кратким анализом истории экономической антропологии, что избавляет меня от написания аналогичной статьи, в которой он показал на несостоятельность западной экономической теории в качестве научной основы антропологии. Но в отношении «попыток применения марксизма к исследованию первобытной экономики» Семёнов вынужден был сделать фатальный вывод, так как, ни западные немарксистские политэкономы, ни марксистские, пытавшихся объяснить до-рыночные отношения, ничего не достигли: - «Однако одного желания мало. Надо по-настоящему овладеть материалистическим пониманием истории, и только оно поможет создать подлинно научную теорию первобытной экономики».

Конечно, нельзя отказать Семенову в оптимизме, который в течение 30 лет пытался едва ли не в одиночку реанимировать марксизм, латая многочисленные теоретические «дыры», но при всей его надежде, которую можно увидеть в цитате: - «что путь из теоретического туника, в котором оказалась экономическая антропология, может открыть только марксизм» - она так и не была реализована, даже им самим в его трудах по антропологии.

Людям не дано узнать цель сотворения Вселенной, но ученые уже далеко продвинулись в понимании законов нашего мира. И в космологи на людей смотрят как на всего лишь носители генов - тех белковых полимеров, которые 4 миллиарда лет назад приняли решение выйти в Космос и распространиться по Вселенной, для чего им было надо устроить биологическую эволюцию с целю появления вида разумных животных, способных вывести белки за пределы нашей третьей планеты от Солнца. Однако для построения космических кораблей, на котором гены начнут осваивать Космос, нужен очень высокий уровень технологий, который мог быть достигнут в ходе социальной и экономической эволюция форм существования разумных животных, который внешне выглядел (так думали люди до неокономики) как переход из одной формации в другую, а реально происходило слияние мелких систем разделения труда в более масштабную.

Появление Человека

Возникновение Вселенной

Появление Жизни

Биологическая эволюция

Почему наша Вселенная такая, что в ней могла зародиться жизнь

Лекция на youtube.com, лектор Борис Штерн: "Откуда взялась Вселенная?" 13 авг. 2015 г.

Михаил Никитин: "Зарождение жизни на Земле и других планетах" 23 мар. 2017 г.

Михаил Никитин: "Место происхождения жизни. Первичный бульон, пицца и майонез" 20 мар. 2018 г.