утилитаризм

определение понятие значение информация система структура принцип слово знак

НЕОКОНОМИКА

Ортодоксальные - марксизм и economics

теория экономической истории

теории стоимости

утилитаризм маржинализм

трудовая теория стоимости

• теория предельной полезности
• предельная полезность полезность
• теория полезности в утилитаризме

• теория принятия решений
• предельная полезность в википедии
• полезность в википедии
• утилитаризм в википедии

Понятие утилитаризма. Обзор истории утилитаристской этики

Утилитаризм (от лат. utilitas – польза) – направление в этике, исходящее из основополагающего принципа полезности и получившее классическое выражение в работах британских философов XVIII–XIX вв.И. Бентама, Дж. Ст. Милля, Г. Сиджвика. Это наиболее влиятельная версия консеквенциализма – нормативной этики, в которой моральная правильность действия определяется характером его последствий. Утилитаризм противостоит неконсеквенциалистским нормативным программам (деонтологической этике и этике добродетели), а также другим версиям консеквенциализма, где за основу моральных оценок принимают не только пользу, или полезность, но и другие блага, такие как моральное или эстетическое совершенство личности, объективная полнота (качество) человеческой жизни, уровень соблюдения прав в обществе и т. д.

Общая структура утилитаризма как нормативной программы определяется следующими утверждениями:

• Во-первых, существует единственное благо, имеющее значение с точки зрения морали. Это польза, или полезность, которая может отождествляться со счастьем, удовольствием, благосостоянием, удовлетворением желаний, удовлетворением предпочтений или реализацией интересов индивидов.
• Во-вторых, это благо (1) может быть измерено и (2) подлежит суммированию (агрегации). Суммирование полезности может проводиться на уровне отдельного индивида или групп разного масштаба, в том числе всего человечества или всей совокупности чувствующих (шире – живых) существ. Соответственно, на основе анализа приращений полезности и ее потерь может быть зафиксирован некий итоговый индекс, относящийся к индивиду или к совокупности индивидов на определенный момент времени.
• В-третьих, суммирование полезности применительно к группам людей предполагает, что уменьшение полезности, затрагивающее одного человека, может быть скомпенсировано увеличением полезности, затрагивающим другого (это же правило действует в отношении других живых существ).
• В-четвертых, применительно к людям каждая порция полезности имеет равную значимость, вне зависимости от того, какой человек ее получает. Соблюдение подобного равенства является императивным требованием при определении суммированной полезности.
• В-пятых, приращение суммированной полезности делает мир лучше.
• В-шестых, выбирая между альтернативными действиями или различными системами норм, нужно исходить из того, какие из них обеспечивают наибольшее приращение суммированной полезности. Общим программным принципом утилитаризма является требование содействовать наибольшему счастью (удовольствию, благосостоянию, удовлетворению предпочтений, реализации интересов) наибольшего количества людей (важным обобщением утилитаристской нормативной программы считается формулировка А. Сена [Сен, 2004, 76‒77], общие обзоры утилитаристкой этики [см.: Lyons, 1965; Scarre, 1996; Mulgan, 2007; Bykvist, 2010; Eggleston and Miller (eds), 2014; Crimmins (ed.), 2017].

Когда идет речь об «утилитаристской этике», часто имеется в виду не только утилитаристская нормативная программа, но и этические концепции тех мыслителей, которые придерживались и придерживаются этой программы в целом. Однако такое употребление понятия не совсем корректно. Философы-утилитаристы предложили собственные решения целого ряда фундаментальных метаэтических проблем, среди которых: природа морали, источник обязательности моральных требований, специфика моральной мотивации. Но в этом отношении их воззрения очень неоднородны и не связаны напрямую с поддержкой принципа полезности. В порядке обобщения можно выявить лишь некоторые более или менее устойчивые тенденции; значительная часть сторонников утилитаристкой программы тяготеет к одним и тем же способам решения перечисленных проблем. Но не более того. Поэтому утилитаризм следует считать феноменом именно нормативной этики.

Хотя в качестве целостной нормативной теории утилитаризм сформировался в конце XVIII – начале XIX вв., отдельные его элементы присутствовали в этической мысли, начиная с античного периода (среди них – гедонистическое и эвдемонистическое понимание блага индивидов, идея фундаментального этического равенства всех людей, суммирование интересов при определении контуров общественного блага). Первые формулировки принципа полезности, или принципа наибольшего счастья, встречаются в новоевропейской философии рубежа XVII–XVIII вв. Первые концепции, в которых вся система моральных обязанностей опирается на этот принцип, появляются в XVIII в. внутри британской теологической мысли – так называемый «теологический утилитаризм» (наиболее известные представители – Дж. Беркли [Беркли, 2000]; Дж. Гэй [Gay, 1731]; У. Пэйли [Paley, 1832] (см.: Albee, 1962, p. 74‒98, 132‒182; Scarre, 1996, p. 60‒66; Rosen, 2003, p. 131‒143; O’Flaherty, 2019). Принцип полезности лежал также в основании светской этики французского просветителя К.А. Гельвеция [Гельвеций, 1974, с. 123; см.: Rosen, 2003, p. 82‒96]. Первым представителем классического утилитаризма принято считать И. (Дж.) Бентама, который, соединив гедонистическую моральную психологию и расчеты коллективного счастья, сделал их синтез основой для выбора оптимальной структуры общественных институтов [Бентам, 1998; об этических воззрениях Бентама и их политико-правовом выражении см.: Halevy, 1952; Hart, 1983; Kelly, 1990, Postema, 2019; Schofield, 2019]. Дж. Ст. Милль попытался трансформировать теоретическое наследие Бентама в сторону меньшей механистичности моральных расчетов, более богатого понимания ценностей, наполняющих смыслом человеческую жизнь (идея качественного различия между удовольствиями), и признания важности индивидуальных прав и свобод [Милль, 2013; об этике Милля см.: Lyons, 1994, Gray, 1996; Crisp, 1997; West, 2004; West (ed.), 2006; Eggleston, Miller, Weinstein (eds), 2011; Brink, 2013]. Третий представитель классического утилитаризма Г. Сиджвик поместил утилитаристскую программу в контекст широкого исследования морали и практической рациональности. Осуществляя этот проект, он показал, что утилитаризм является самым корректным выражением этики, ориентированной на благо другого, но при этом не является единственной разумной нормативной программой. Наличие у него не менее обоснованной альтернативы – рационального эгоизма – формирует, по Сиджвику, неустранимый дуализм практического разума [Sidgwick, 1962; о моральной философии Сиджвика см.: Schneewind, 1977; Nakano-Okuno, 2011; De Lazari-Radek, Singer, 2014; Crisp, 2015].

В течение двух первых третей XX в. происходило превращение утилитаризма в доминирующую модель нормативной этики внутри англосаксонской философской традиции. Однако с 1970-х гг. он утрачивает это положение под ударами критики со стороны деонтологической этики и этики добродетели. В ходе этой полемики утилитаристская этика столкнулась с обвинениями в том, что она а) санкционирует нарушения любой нравственной нормы при условии значительного благотворного эффекта таких нарушений; б) неспособна защитить интересы и потребности отдельной личности при их столкновении с коллективным (суммированным) интересом; в) не может отразить значимость индивидуализированных связей и привязанностей для моральной жизни; г) исходит из того, что моральная оправданность действия определяется его соответствием принципу, а не установками и свойствами личности деятеля; д) создает зависимость моральной правильности поступков (а значит и моральной правоты деятеля) от заведомо ненадежных прогнозов в отношении будущих событий (ключевые критики утилитаризма: Г.Э.М. Энском [Энском, 2008], Дж. Ролз [Ролз, 2010, с. 37‒38], Б. Уильямс [Williams, 1973], М. Стокер [Stocker 1976], Т. Скэнлон [Scanlon 1982]).

Философы-утилитаристы предложили свои ответы на критику, дополнив и изменив свою нормативно-этическую традицию, однако это не позволило утилитаризму вернуть то положение, которое он занимал ранее. Современный утилитаризм глубоко дифференцирован в связи разным пониманием его сторонниками нескольких проблем. Во-первых, проблемы предмета, который подлежит проверке с помощью принципа полезности. Этот вопрос разделил утилитаристов на утилитаристов действия, требующих от морального деятеля ориентироваться на количество пользы, произведенной каждым его поступком (Дж.Дж.К. Смарт [Smart, 1967], П. Сингер [Singer, 1972]), и утилитаристов правил, которые считают, что моральный деятель должен следовать таким сводам правил, всеобщее исполнение которых увеличивает суммированную полезность, и пренебрегать при этом последствиями отдельного поступка (Р.Б. Брандт [Brandt, 1992, p. 111‒137], Д.Ч. Харсаньи [Harsanyi, 1977], Б. Хукер [Hooker, 2000]). Во-вторых, проблемы содержания понятия «полезность». Этот вопрос привел к появлению гедонистического утилитаризма, отождествляющего полезность со счастьем или удовольствием (поздний Брандт [Brandt, 1992, p. 158‒178], Т. Тоншо [Tannsjo, 1998, p. 63‒95]), и утилитаризма удовлетворения желаний и предпочтений, пытающегося преодолеть субъективность понятий «счастье» и «удовольствие» (Харсаньи [Harsanyi, 1993, p. 115‒126], Сингер [Singer, 2011, p. 76‒81]). В-третьих, проблемы нормативного содержания принципа полезности. Ключевым спором в этой области является спор утилитаризма о совокупной полезности, предполагающего простое суммирование всех положительных и отрицательных переживаний или удовлетворенных и неудовлетворенных предпочтений, с утилитаризмом средней полезности, требующим делить эту сумму на количество тех людей, чьи переживания или предпочтения подверглись сложению (об этом споре см.: Sikora, 1975; Pressman, 2015).

Отдельные элементы утилитаристкой нормативной программы появились в этической мысли задолго до зарождения утилитаризма. И лишь в эпоху Нового времени мыслители, которых принято называть протоутилитаристами и утилитаристами, соединили их между собой. Первой составляющей подобного синтеза была появившаяся в античности эвдемонистическая интерпретация блага. Наиболее близким к позднейшему утилитаризму был античный гедонистический эвдемонизм, провозгласивший тождество счастья с удовольствием (Сократ в платоновском диалоге «Протагор»: [Платон, 1968, с. 239‒249], киренаики [Диоген Лаэртский, 1979, с. 131‒132]) или отсутствием страданий (эпикурейцы [Диоген Лаэртский, 1979, с. 437]). Не случайно и Бентам, и Милль прямо называли Эпикура своим предшественником [Бентам, 1998, с. 33; Милль, 2013, с. 41; см.: Scarre, 1994]. Однако и та версия античного эвдемонизма, которая интерпретировала счастье как успешную реализацию комплексного предназначения человека и выделяла в нем разные составляющие, обладающие разной значимостью для полноценной человеческой жизни [Аристотель, 1983, 62‒65, 68, 89‒90], также оказала определенное влияние на утилитаристскую этику. Некоторые современные исследователи обнаруживают глубокое родство представлений Аристотеля о природе добродетелей и их роли в достижении счастья с концепцией высших удовольствий Милля [см.: Nussbaum, 2004, p. 63‒66]. Несмотря на наличие очевидной преемственности между античным эвдемонизмом и утилитаризмом, следует иметь в виду, что, в отличие от античной философии, отождествление блага со счастьем и удовольствием определяет в утилитаризме не столько выбор наилучшего образа жизни, сколько практическую конкретизацию общего морального требования способствовать благу другого.

Вторым элементом утилитаристского синтеза является суммирование счастья, удовольствия, благополучия многих людей, выступающее в качестве критерия правильности действий или оправданности норм. Оно было предвосхищено в тех концепциях справедливости, которые укореняют ее в пользе. Этот подход присутствовал у некоторых античных софистов, а также в эпикурействе и был афористически выражен в стихотворной строке Горация «мать справедливости – польза» [Гораций, 1968, с. 255]. Такое суммирование часто использовалось в нормативной аргументации на основе концепта «общее (общественное) благо», в особенности тогда, когда предметом обсуждения становились политические решения, принимаемые в ситуациях крайней необходимости. Аргумент от суммированного благополучия служил в этих случаях для оправдания тех действий политика, которые позволяют избежать масштабных бедствий, но нарушают нормы общепринятой морали. Таковы, например, оправдание жестокости Ч. Борджиа и осуждение мягкости П. Содерини у Н. Макиавелли [Макиавелли, 1998, с. 74‒75, 402‒403]. Пример обратного хода мысли: утверждение Ф. Витории о том, что необходимо щадить заслуживших наказание преступников, если это способствует общественному благу [Vitoria, 1991, p. 320]. Аргумент от суммированного благополучия использовался и при обсуждении должного поведения в экстремальных ситуациях, не связанных с принятием политических решений. Так, предметом многочисленных комментариев стало утверждение Цицерона о том, что в случае острой нехватки средств для жизни их следует передавать тем, кто мог бы «принести большую пользу государству и человеческому обществу» (в иных версиях аргумента присутствуют формулировки «всеобщие интересы» и «польза людей») [Цицерон, 1974, с. 131].

В исследовательской литературе довольно часто используется понятие «протоутилитаристский». Оно имеет два основных значения. Протоутилитаристскими называют фрагменты этических сочинений, в которых можно обнаружить соединение основных положений утилитаристской этики, но в контексте общей концепции какого-то мыслителя оно носит фрагментарный или маргинальный характер, применяется им для решения отдельных теоретических задач и т. д. Протоутилитаристскими называют также сами этические концепции, в которых моральный долг систематически отождествляется с обязанностью содействовать всеобщему суммированному счастью или благополучию. Применение приставки «прото-» в этом случае связано с тем, что такие концепции возникли раньше классического утилитаризма и по каким-то существенным вопросам расходились с этикой Бентама и Милля (например, по таким, как роль Бога-законодателя по отношению к принципу пользы, соотношение утилитаристской нормативной программы и существующей системы моральных убеждений, необходимость специальных методов выявления суммированного благополучия людей и т. д.)

Отдельные формулировки, более или менее точно воспроизводящие нормативную логику утилитаризма, появляются в трудах ряда мыслителей с конца XVII в. У Р. Камберленда общее (общественное) благо понималось как сумма вещей, которая способствует счастью всех разумных существ [Cumberland, 2005, p. 513‒514]. Г.В. Лейбниц писал о том, что разум повелевает предоставлять наибольшее количество блага наибольшему количеству людей и по мере сил распространять счастье [см.: Riley, 1996, p. 314; Hrushka, 1991]. Шефтсбери отождествлял добродетель с соответствием характера человека «общему благу», «благу человечества», «общественному интересу» [Shaftesbury, 2001, p. 15, 18]. Ф. Хатчесон рассматривал в качестве самого лучшего действия то, которое «обеспечивает самое большое счастье для наибольшего числа людей» [Хатчесон, 1973, с. 174]. Д. Юм именовал полезность основанием «главной части морали, которая имеет отношение к человечеству и к нашим ближним» [Юм, 1996, с. 233]. Ч. Беккария видел должную цель «всех людей», реализуемую с помощью законов, в том, чтобы достичь «наивысшего счастья для максимально большего числа людей» [Беккариа, 1995, с. 64].

Центральным выражением «протоутилитаризма» во втором смысле этого слова были концепции нескольких британских религиозных мыслителей XVIII в. Их называют также «теологическими утилитаристами» (анализ явления см.: Albee, 1962, p. 74‒98, 132‒182; Scarre, 1996, p. 60‒66). К числу теологических утилитаристов относят Джорджа Беркли [Беркли, 2000; анализ концепции см.: Häyry M., Häyry H., 1994], Джона Гэя [Gay, 1731; анализ концепции см.: Lustila, 2018], Джона Брауна [Brown, 1752; анализ концепции см.: Crimmins, 1983], Абрахама Такера [Tucker, 1768; анализ концепции см.: Albee, 1962, p. 132‒161], Уильяма Пэйли [Paley, 1832; анализ концепции см.: O’Flaherty, 2019], Джозефа Пристли [Пристли, 1968; анализ концепции см.: Canovan, 1984]. Несмотря на то, что эти мыслители считаются предшественниками классической утилитаристской традиции, начинающейся с Бентама, их влияние на британскую этику конца XVIII – начала XIX вв. было заметно большим, чем влияние самого Бентама.

Общая модель теологического утилитаризма дана в трактате Дж. Беркли «О пассивном повиновении». Беркли считал целью своего рассуждения о «природе и принудительной силе моральных обязанностей» демонстрацию незыблемости «воспрещений греха», или «заповедей естественного закона», недопустимости их нарушения даже ради величайшего блага или предотвращения зла для множества людей. Однако этот деонтологический нормативный вывод был обоснован Беркли с опорой на утилитаристское суммирование благополучия. Целью Создателя, по Беркли, является «благополучие всех людей», такова же цель всех «моральных обязательств» человека. Но она может быть достигнута только посредством строгого исполнения законов, которые «по самой своей природе содействуют общему благу человечества» [Беркли, 2000, с. 258‒260]. Тем самым был предвосхищен утилитаризм правил, который предполагает, что максимального увеличения суммированной пользы (полезности) можно добиться, не соотнося каждый отдельный поступок с принципом пользы (полезности), а исполняя тот или иной свод конкретизированных моральных требований.

Кульминационной точкой теологического утилитаризма явилась моральная теология У. Пэйли (William Paley). Он отождествил правильность и добродетельность действия с его тенденцией содействовать счастью, отчетливо выразил идею суммирования благополучия и признавал наличие вспомогательных правил, по которым оно производится (так, согласно Пэйли, счастье десяти человек, имеющих в своем распоряжении всего лишь средства для поддержания жизни, гораздо больше счастья пяти человек, живущих в роскоши) [Paley, 1832, p. 198]. Гэй, будучи промежуточной фигурой в развитии теологического утилитаризма от Беркли к Пэйли, интересен тем, что ввел в свою концепцию элементы утилитаризма действий, который требует прослеживать благотворные последствия каждого доступного к совершению действия [Gay, 1731]. Эта нормативная установка плохо совмещается с теологическим контекстом концепции Гэя, в котором существенную роль играют абсолютные заповеди, содержащиеся в Священном Писании.

Протоутилитаристской можно считать и этику К.А. Гельвеция, во многом более близкую классическому утилитаризму, нежели теологическому утилитаризму XVIII в. С Бентамом Гельвеция роднит отождествление добра и содействия общественному благу («общая польза является мерилом доброты человеческих поступков» [Гельвеций, 1974, с. 123], гедонистическая моральная психология, ее использование для решения ценностно-нормативных вопросов, а также особое внимание к роли законодателя в обеспечении общественного блага. Гельвеций решительно разорвал связь утилитаристкой этики с идеей Бога. Это усложнило для него решение проблемы источников императивной силы морали. Пытаясь справиться с этими трудностями, Гельвеций заменил свойственную британским протоутилитаристам апелляцию к божественной санкции нравственных норм апелляцией к правильной организации процесса воспитания и правильному устройству правовой системы, которые позволяют органично соединить индивидуальный интерес и интересы общества (это станет центральной мыслью в этике Дж.Ст. Милля. Гельвеций придал утилитаристскому суммированию счастья реформаторское или даже революционное значение: в отличие от Д. Юма и теологических утилитаристов, рассуждение об общественной пользе стало у Гельвеция инструментом оценки и критики общественных институтов, оказав влияние на реформаторский проект Ч. Беккариа в области карательного правосудия. Именно такое соотношение нормативной этики и практики характерно для позднейших версий классического и современного утилитаризма (сравнение этики Гельвеция и классического утилитаризма см.: Rosen, 2003, p. 82‒96). Вместе с тем, у Гельвеция отсутствовал интерес к созданию специального теоретического аппарата для выявления суммированного счастья, который будет характерен для классиков утилитаристской мысли.

• Понятие утилитаризма. Обзор истории утилитаристской этики
• Предыстория утилитаризма
• Классический утилитаризм конца XVIII–XIX вв.
• Этика утилитаризма в XX – начале XXI вв.

УТИЛИТАРИЗМ

Источник: Теория утилитаризма

Одной из самых влиятельных в этике бизнеса является теория утилитаризма. Основателем теории традиционного утилитаризма считают Иеремию Бентама (1748--1832). В своих трудах Бентам разрабатывал методику поиска объективных критериев измерения ценностей, которая должна была обеспечить возможность простого и удовлетворитель ного с экономической точки зрения определения адекватности соци альной политики и общественного законодательства. По его мнению, наиболее эффективными критериями могли служить степень соответствия образа действия и существующих законов и степень полезности и вредности деятельности (по данным оценки ее последствий).

Какое-либо действие является правомерным с этической точки зрения в том, и только в том случае, если суммарный полезный эффект этого действия превышает суммарный полезный эффект любого другого действия, которое могло бы быть совершено вместо действия первого.

Таким образом, принцип утилитаризма предполагает наличие возможности количественного измерения благ, производимых путем со вершения действий, возможность их суммирования, а также вычисления разности между количеством благ и количеством отрицательных результатов, а значит -- и возможность определить, какое из действий даст максимальную чистую прибыль или минимальные абсолютные расходы. Следовательно, на базе данного принципа можно осуществить количественное измерение всех видов прибыли и расходов и, пользу ясь некоей общей численной шкалой, реализовать сложение или вычи тание определенных значений искомых показателей. Например, уро вень степени удовлетворенности рабочих состоянием среды, в которой реализуется трудовой процесс, может быть оценен величиной, равной 500 ед. (позитивным) полезности, тогда как соответствующий отрицательный эффект (счет из банка, присланный в следующем месяце) будет равен 700 ед. (негативным). Таким образом, общий итог описан ной акции, направленной на улучшение состояния среды, в которой трудятся рабочие, составит 200 ед. (негативных) полезности. Если принцип утилитаризма гласит, что данное конкретное действие является правомерным, поскольку отличается более высокой полезностью, чем любой другой соответствующий акт, то это вовсе не значит, что право мерным является такое действие, которое приносит максимум пользы лицу, его совершающему. Более верным является, скорее, следующее утверждение: правомерно такое действие, которое приносит максимум пользы всем тем лицам, которые оказываются в сфере действия ре зультатов акции (в том числе человеку, совершающему данную акцию). Принцип утилитаризма нельзя толковать и в том смысле, что он пред полагает необходимость преобладания положительного эффекта над отрицательным (прибыли над расходами). Правильно считать, что, со гласно этому принципу, в конечном счете правомерной является такая акция, которая дает наибольшую чистую прибыль по сравнению с дру гими вариантами. Наконец, ошибкой было бы думать, что принцип утилитаризма предполагает необходимость учета только непосредствен ных и мгновенных результатов наших действий. Напротив, при анализе всех возможных вариантов действий следует как учитывать текущие положительные и негативные эффекты в виде расходов и прибыли, так и прогнозировать их последствия, в том числе любые косвенные результаты.

Теория утилитаризма привлекательна во многих отношениях. Ее положения согласуются с критериями, которые используются для интуи тивной оценки моральности поведения. Так, в случае, когда человек пытается объяснить, почему он морально обязан совершить ту или иную акцию, он часто руководствуется соображениями о пользе или вреде, которые его действия могут принести другим людям. Соображения мора ли требуют учета интересов всех окружающих наравне с собственными интересами. Такое поведение полностью вписывается в теорию утилита ризма, поскольку положения последней содержат требование необхо димости определять результат действия в отношении всех лиц, участву ющих в акции, и требование выбирать такой вариант образа действий, который обеспечивает максимальный полезный эффект для каждого независимо от того, получает ли он прибыль непосредственно.

Используя принципы утилитаризма, можно объяснить, почему не которые виды деяний считаются аморальными (ложь, супружеская из мена, убийство), а другие, напротив, -- морально оправданными (правдивые высказывания, верность, соблюдение обязательств). Сторонник теории утилитаризма может доказать, что лгать нехорошо потому, что ложь приведет к убыли общественного благосостояния. Когда люди лгут друг другу, они в меньшей мере способны доверять и сотрудничать. А чем меньше интенсивность доверия и сотрудничества, тем ниже об щее благосостояние. Правдивость в общении -- позитивный фактор, ибо укрепляет доверие и усиливает сотрудничество, тем самым спо собствуя укреплению благосостояния. В целом можно утверждать, что лучшее правило -- говорить правду и воздерживаться от лжи. Сторонники традиционного утилитаризма, тем не менее, отрицают тот факт, что действие может оказаться безусловно некорректным. Так, они не согласились бы с тем, что нечестность или воровство всегда безусловно плохи. Если в определенной ситуации нечестное деяние приведет к более благоприятным последствиям, чем какая-либо иная акция, которая мо жет быть совершена этим же лицом в этой же ситуации, то тогда, согласно теории традиционного утилитаризма, нечестный поступок будет морально оправдан (в этом частном случае).

Идеи утилитаризма оказали достаточно сильное влияние на развитие экономических наук. Многие экономисты еще в XIX в. категорически утверждали, что в основе механизмов хозяйственной деятельности лежит естественное стремление человека к максимальному увеличению своего благосостояния, а полезность производимых товаров измеряется той ценой, которую люди желают уплатить за них. Принимая эти и другие упрощения, экономисты получили возможность выяснить известную всем зависимость между спросом и предложением, определив таким образом характер связи между спросом и предложением, между продавцом и покупателем, а также объяснили причины равно весия цен в условиях свободного конкурентного рынка. Более того (и это особенно важно), экономисты сумели также доказать, что развитие системы свободных рынков на основе конкуренции приведет к такому способу эксплуатации ресурсов и утвердит такой механизм варьирования цен, что у потребителя появится возможность довести свою общественную полезность до максимума (до оптимума, если пользоваться терминологией Парето), причем это произойдет за счет повышения покупательной способности. Таким образом, находясь на позициях теории утилитаризма, экономисты приходят к выводу о безальтернативности системы свободного рынка.

Теория утилитаризма лежит в основе метода анализа расходов и прибыли. Данную методику используют, в частности, для определения эффективности инвестиций (например, в проекты строительства пло тин, фабрик, общественных парков и т. д.) путем оценки разности величин нынешней и будущей прибыли и величин нынешних и будущих расходов. Для того чтобы рассчитать искомые показатели, используют методы дисконтирования цен (в денежном выражении) всех имеющих место и прогнозируемых эффектов, которые связаны с реа лизацией этих проектов, причем указанные эффекты рассматривают в отношении как окружающей среды, так и населения. Осуществить та кие расчеты иногда бывает весьма нелегко, хотя известны разнообразные способы определения цены (в денежном выражении) таких, казалось бы, неосязаемых параметров, как красота леса (например, в ситуации, когда нас интересует, какое число лиц платит деньги за удовольствие лицезрения пейзажа аналогичного, но находящегося в частном владении парка). Если оказывается, что прибыль от какого-либо общественного проекта превышает расходы на этот проект (в де нежном выражении), а также если разность величин прибыли и расходов в этом случае выше, чем в альтернативном варианте, то можно сделать вывод о необходимости реализации первого проекта. В рамках данного подхода использование концепции утилитаризма для определения общественной полезности, таким образом, сводится к расчету соотношения между денежными эквивалентами прибыли и расходов.

И наконец, можно отметить, что положения теории утилитаризма хорошо согласуются с представлениями о категории эффективности и, хотя они имеют различный смысл, тем не менее многие используют его для описания возможности производить максимум продуктов при известном количестве ресурсов. Иначе говоря, эффективной принято считать такую операцию, реализация которой позволяет обеспечить требуемый выход продукции при минимуме затрат ресурсов. Именно так принято понимать эффективность и с позиций утилитаризма, поскольку в рамках этой теории правомерным считается такой образ дей ствий, который дает возможность производить максимум прибыли при минимуме расходов. В приведенном выше определении эффективности достаточно слова "требуемый выход продукции" и "затраты ресурсов" заменить словами "прибыль" и "расходы" - и мы получим основную формулу утилитаризма; таким образом, согласно теории утилитаризма, корректный образ действий всегда одновременно является наиболее эффективным.

Источник: Развитие идей утилитаризма

Однако практическое применение положений теории утилитаризма связано с целым рядом проблем, основная из которых состоит в необходимости количественного определения общественной полезно сти. Вот один из аспектов этой проблемы: как измерить полезный эффект различных действий по отношению к разным людям и сопоставить полученные результаты, опираясь на соображения утилитаризма? Предположим, например, что вы и я получили некую искомую должность. Как узнать, насколько большую или меньшую полезность будет иметь этот факт для вас и для меня? Каждый из нас может быть уверен, что сумеет извлечь максимальную пользу, выполняя свою работу, но, так как мы не можем поменяться местами, такая уверенность объективно беспочвенна и количественно такую пользу невозможно определить. А так как нельзя выяснить, какая акция в данном случае даст максимальный полезный эффект, нельзя применить и принцип утилитаризма.

Второй аспект проблемы состоит в том, что в некоторых случаях прибыль и расходы измерению не поддаются. Как, например, измерить ценность здоровья и самой жизни? Предположим, что в результате установки дорогостоящей системы вентиляции в некоем цехе удается полностью ликвидировать канцерогенную пыль, вызывающую легоч ные заболевания. Предположим также, что в результате такого меро приятия продолжительность жизни рабочих увеличится на пять лет. Как подсчитать стоимость этих лет жизни, как сопоставить ее со стоимос тью вентиляционного оборудования и расходами на его установку?

Третий аспект проблемы связан с тем обстоятельством, что во многих случаях отсутствует возможность прогнозирования размеров при были и расходов. Так, хорошо известно, что невозможно определить доходность или убыточность фундаментальных научных исследований. Представьте себе, в частности, что речь идет о необходимости оп ределения размера инвестиций в некую научную программу, реализация которой, возможно, даст какие-то чрезвычайно ценные теоретические результаты, которые тем не менее нельзя будет использовать на практике мгновенно. Какова истинная ценность этой информации о Вселенной? Как измерить эту ценность и сопоставить ее с ценностью таких дел, как возведение дополнительного корпуса в местной больнице или дома для бедных?

По мнению критиков утилитаризма, именно проблемы измерения сводят на нет любые попытки сторонников этой теории придать ей объективный характер. Но у сторонников теории утилитаризма имеется набор ответов на возражения, высказываемые оппонентами по этой проблеме. По глубокому убеждению утилитаристов, в реальной жизни многие решения могут быть приняты на чисто количественной базе.

Наиболее гибкий способ количественного измерения прибыли и расходов, сопутствующих принятию решения, базируется на использовании денежного эквивалента. В принципе это означает, что ценность, которую данный объект имеет для данного лица, можно определить по той цене, которую данное лицо готово уплатить за указанную вещь. Если за какую-либо вещь платят вдвое больше, чем за другую, то это означает, что первая вещь вдвое ценнее для покупателя, чем вторая. Чтобы определить, какую ценность имеют те или иные объекты для группы людей, следует только узнать среднее значение цены этих объектов при условии, что эти вещи доступны на рынке для любого покупателя. Короче говоря, рыночная цена может служить общим количественным показателем объема прибыли и расходов, связанных с принятием решения. Иными словами, ценность данного объекта можно определить по той цене, которая устанавливается для него при продаже на свободном рынке. Если объект не продается на свободном рынке, можно узнать цену аналогичных объектов, подлежащих продаже.

Использование денежного эквивалента дает одно важное преимущество, а именно позволяет учесть влияние таких факторов, как время и неопределенность. Если денежное выражение ценности (прибыли и расходов) можно узнать только в будущем, то текущее значение ценности определяют путем введения поправки, учитывающей уровень спроса в настоящий момент. В случае если объемы прибыли и расходов не являются определенными величинами и могут быть установлены только с известной степенью вероятности, то используются различные статистические методы.

Стандартный аргумент оппонента утилитаристу против возможности использования денежного эквивалента для измерения прибыли и расходов основан на соображении о том, что некоторые блага, в частности, жизнь и здоровье, нельзя оценить с помощью денег. Утилитарист возразит, однако, и в этом случае; жизнь и здоровье, скажет он, имеют свою цену в денежном выражении, причем мы сами назначаем эту цену чуть ли не ежедневно. Ведь в любой ситуации, когда мы устанавливаем предельную цену на некоторые объекты, обладающие свой ством сокращать риск, которому подвергается наша жизнь, мы тем самым устанавливаем цену нашей жизни. Предположим, например, что некто хочет уплатить 5 долларов за некий предмет, являющийся средством обеспечения безопасности и позволяющий снизить вероятность гибели от автодорожной травмы с 0,00005 до 0,00004, и считает эту цену пре дельной. Тогда получается, что данный покупатель фактически оценивает 0,00001 вероятности своего существования в 5 долларов, а жизнь в целом - в 500 тыс. долл. Такой акт ценообразования является неизбежным и необходимым, продолжит свои рассуждения утилитарист, и будет таковым до тех пор, пока сохранится ряд факторов риска и безопасность не повысится по причине появления на рынке других подобных вещей, которые мы можем пожелать приобрести и на которые может быть установлена определенная цена.

И наконец, утилитарист скажет вам, что в том случае, когда прибыль и расходы нельзя сопоставить на базе рыночных цен, остается возможность применения других количественных показателей: результаты социологических опросов, итоги политических выборов, оценки экспертов, на основании которых можно рассчитать объемы расходов и прибыли в каждом конкретном случае. Таким образом, утилитарист в своей практической деятельности сталкивается с целым рядом реальных количественных задач. Однако все они оказываются, по крайней мере, частично разрешимыми (при условии применения описанных выше методов). Тем не менее следует отметить, что утилитаризм подвергается критике и в других аспектах. этика корпоративный профессиональный бизнес

Как полагают некоторые критики теории утилитаризма, один из основных недостатков этого учения состоит в его несовместимости с двумя моральными категориями: правом и справедливостью. Это означает, что в отдельных случаях определенные действия с точки зрения утилитаризма являются морально оправданными, хотя на самом деле они неправедны, и результатом их становится нарушение прав человека. Вот некоторые контрпримеры критиков утилитаризма.

Предположим, ваш дядя болен неизлечимым и мучительным недугом и в результате несчастлив; умирать, однако, он не собирается. Не смотря на тяжелое положение, на то, что он находится в больнице и в течение года должен уйти в мир иной, он продолжает руководить возглавляемым им химическим заводом. Будучи несчастным, он намеренно делает несчастными и своих служащих, задерживая процесс установки устройств, обеспечивающих безопасную работу на предприятии, хотя прекрасно знает, что из-за этого в следующем году наверняка погибнет по крайней мере один рабочий. Вы, его единственный родственник, знаете, что после смерти не только унаследуете дело и станете очень богатым, но и сможете воспрепятствовать дальнейшей гибели служащих, установив системы обеспечения безопасности. Вы хладнокровно и расчетливо оцениваете ситуацию и приходите к выводу, что можно тайно и безнаказанно умертвить дядю, достигнув своего счастья без ущерба для себя. С точки зрения теории утилитаризма такое действие явилось бы правомерным, если бы не привело к нанесению кому-либо ущерба. Убив дядю, вы совершаете обмен: его жизнь на жизнь рабочих, причем достигаете своего счастья, одновременно избавив дядю от несчастья и боли; такой результат, несомненно, является полезным. В то же время, согласно критикам утилитаризма, убийство дяди является грубым нарушением его права на существование. Таким образом, следуя положениям теории утилитаризма, приходится сделать вывод, что убийство, являющееся явным нарушением прав человека, а имен но наиболее существенного права -- права на существование, мораль но оправданно.

Далее, критики утилитаризма доказывают, что данная теория не может быть применена в случаях, когда речь идет о соблюдении социальной справедливости. Предположим, что небольшая группа рабочих-мигрантов, получающих заработную плату, едва обеспечивающую возможность существования, выполняет весьма тяжелую работу, которую больше никто не желает выполнять, но которая приносит удовлетворение огромному числу членов общества, так как последние в результате получают, например, дешевые свежие овощи, а сэкономленные средства могут употребить на удовлетворение прочих желаний. Предположим, что чистая прибыль в этой ситуации оказывается больше, чем страдания, которые испытывают люди, принадлежащие к маленькой группе сельскохозяйственных рабочих, и больше, чем была бы чистая прибыль в случае, если бы тяготы работы на ферме распределялись поровну между всеми. Тогда, согласно теории утилитаризма, сохранение сельскохозяйственными рабочими статуса нищих можно считать справедливым с моральной точки зрения. С точки же зрения критиков теории утилитаризма - социальная система, предусматривающая неравномерность распределения тягот бытия, бесспорно аморальна и противоречит законам справедливости. Большой объем прибыли, который такая система приносит большинству членов общества, вовсе не оправдывает того бремени, которое взваливается на плечи представителей маленькой группы населения.

Данный контрпример раскрывает существенный недостаток утилитаризма, а именно тот факт, что в рамках данной теории существует представление о возможности произвольного распределения благ и тягот, причем такое представление основано только на соображении о максимальном увеличении суммарной прибыли. В реальности некоторые способы распределения благ и расходов (речь идет и о варианте, описанном в контрпримере) чрезвычайно несправедливы, они не станут справедливыми от того, что позволяют получить дополнительный значительный доход. Теория утилитаризма учитывает лишь полезность эффекта в отношении общества в целом, но не увязывает этот результат с результатом распределения полученных благ между отдельными индивидуумами.

Чтобы дать ответ критикам традиционного утилитаризма, сторонники последнего разработали теорию, получившую название "норм-утилитаризм". Основная стратегическая установка норм-утилитаризма сводится к требованию ограничения сферы действий законов утилитаризма некоторыми нормами морали. Согласно норм-утилитаристам, процесс этического истолкования образа действий не должен быть связан с необходимостью определения эффекта максимальной полезности как исключительного ориентира. По их мнению, в этом случае должна ре шаться задача о соответствии результатов применения рассматриваемого образа действий набору корректных норм морали, которым обязаны следовать все. Корректными нормами морали решено считать такие, которые при их использовании всеми дают возможность получить максимальную прибыль. Поясним сказанное примером.

Предположим, я ищу ответ на следующий вопрос: этично или не этично договориться о фиксированной цене с конкурентом? Согласно теории норм-утилитаризма, я должен начинать анализ с попытки вы яснить, принесет ли эта акция больший эффект по прибыли, чем ка кая-либо иная операция. Или я должен вначале узнать, каковы моральные аспекты заключения договора о цене. После некоторых раздумий, вероятно, появится следующий список вариантов правил:

1. Менеджер ни в коем случае не должен договариваться с конкурентами о цене.
2. Менеджер всегда имеет право встретиться с конкурентами для обсуждения вопроса о договорной цене.
3. Менеджеры имеют право встречаться с конкурентами для об суждения вопроса о договорной цене только в случае, если, не решив этого вопроса, они понесут убытки.

Какое же из этих трех правил является корректным с моральной точки зрения? По норм-утилитаризму, корректным является то из них, которое принесет максимум прибыли всем, кто ему следует. Предположим теперь, что, проанализировав экономический эффект всех вари антов решения проблемы о договорной цене, я прихожу к выводу, что в конкретных социально-экономических обстоятельствах максимум при были будет получен, когда все будут следовать правилу 1, но не правилам 2 и 3. Следовательно, правило 1 с моральной точки зрения является наиболее корректным при его использовании для решения проблемы договорной цены. Теперь, зная, какое именно из правил является корректным с моральной точки зрения, я могу задать следующий вопрос: а следует ли совершать данную конкретную акцию вообще? Чтобы ответить на него, нужно выяснить, каковы требования корректных моральных норм. Как нам уже известно, корректный с моральной точки зрения вариант образа действий состоит в том, чтобы не договариваться с конкурентами о цене. Следовательно, даже если в данном случае установление договорной цены может принести прибыли больше, чем ее неустановление, правила этики обязывают воздержаться от проведения акции по фиксированию цены, поскольку этого требуют правила, следуя которым, все получат максимум прибыли.

Таким образом, положения теории норм-утилитаризма можно свести к следующим двум принципам.

1. Какая-либо акция правомерна с этической точки зрения в том, и только в том случае, когда необходимость ее реализации про диктована корректными нормами морали.
2. Норма морали корректна в том, и только в том случае, когда для всех, кто должен следовать ей, суммарная прибыль оказывается выше, чем суммарная прибыль в результате следования альтер нативной норме.

Таким образом, согласно теории норм-утилитаризма, тот факт, что некоторая акция в частном случае может привести к получению максимальной прибыли, вовсе не означает, что данная акция корректна с этической точки зрения.

Норм-утилитарист склонен полагать, что это является слабым мес том в контраргументах критиков традиционного утилитаризма для анализа частных случаев, а не для обобщения. Напротив, как считают норм-утилитаристы, с помощью критериев утилитаризма следует выяснить, какое именно общее правило морали (а именно корректное правило) следует использовать для анализа данного корректного правила. В этом они усматривают единственную возможность успешного исхода поле мики с критиками теории.

Так, в приведенном примере о больном дядюшке и племяннике (потенциальном убийце) речь идет о ситуации, в которой возможна насильственная смерть больного человека. Норм-утилитарист может ска зать, что в данном случае вполне ясно, что следование правилу морали, запрещающему незаконное действие, а именно убийство, принесет об ществу больше прибыли, чем следование любым другим нормам морали. Следовательно, такое правило в конкретном случае является корректным. И было бы неправильно, если бы племянник-наследник убил сво его дядю, ибо тем самым он нарушил бы корректную норму морали, хотя в данном случае убийство могло бы привести к получению макси мальной прибыли.

Норм-утилитарист скажет также, что аналогичный смысл содержит и пример о рабочих фермы, получающих нищенскую заработную плату. Вполне очевидно, что законы, которые стоят на пути эксплуатации людей, получающих столь низкую плату за труд, в перспективе способны принести более высокую прибыль, чем законы, допускаю щие возможность такой эксплуатации. Следовательно, соответствую щее правило является в моральном отношении корректным и его следует использовать, пытаясь ответить на вопрос о допустимости "рабства", а саму практику "нищенской заработной платы" следует отвергнуть как неверную с этической точки зрения, даже если она может принести в отдельном случае максимальную прибыль.

Все уловки норм-утилитаристов, однако, оказываются малоэффективными для критиков утилитаризма, которые отыскали в положениях теории еще одно слабое место; они считают, что норм-утилитаризм - это просто скрытая форма традиционного утилитаризма. По их мне нию, законы (правила), допускающие некоторые позитивные отклонения, в итоге позволяют получить больше прибыли, чем законы вов се без исключений. Но, утверждают критики, коль скоро правило имеет исключение, это может привести к тем же несправедливостям и нару шениям прав человека, которые оказываются допустимыми в рамках теории традиционного утилитаризма.