| определение понятие значение информация система структура принцип слово знак |
Глава 2
ФАЛЛИБИЛИЗМ ПРОТИВ ФАЛЬСИФИКАЦИОНИЗМА
НАЧАЛО ЧАСТЬ в) Утонченный фальсификационизм против наивного методологического фальсификационизма. Прогрессивный и регрессивный сдвиг проблемы.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧАСТЬ б) Утонченный фальсификационизм. Прогрессивный и регрессивный сдвиг проблемы
Глава 2
ЧАСТЬ в) Утонченный фальсификационизм против наивного методологического фальсификационизма. Прогрессивный и регрессивный сдвиг проблемы
|
|
Утонченный фальсификационизм отличается от наивного фальсификационизма как своими правилами принятия (или "критерием демаркации"), так и правилами фальсификации или элиминации [отсева]. Наивный фальсификационист рассматривает любую теорию, которую можно интерпретировать как экспериментально фальсифицируемую, как "приемлемую" или "научную". Для утонченного фальсификациониста теория "приемлема" или "научна" только в том случае, если она имеет добавочное подкрепленное эмпирическое содержание по сравнению со своей предшественницей (или соперницей), то есть, если только она ведет к открытию новых фактов. Это условие можно разделить на два требования:
Первое требование должно проверяться непосредственно, путем априорного логического анализа; второе может проверяться только эмпирически, и сколько времени потребуется для этого, сказать сразу нельзя. Наивный фальсификационист считает, что теория фальсифицируется "подкрепленным" предложением наблюдения, которое, противоречит ей (или, скорее, которое он решает считать противоречащим ей). Утонченный фальсификационист признает теорию Т фальсифицированной, если и только если предложена другая теория Т' со следующими характеристиками:
Чтобы оценить эти определения, надо понять исходные проблемы и их следствия. Во-первых, вспомним методологическое открытие конвенционалистов, состоящее в том, что никакой экспериментальный результат не может убить теорию: любую теорию можно спасти от контрпримеров посредством некоторой вспомогательной гипотезы либо посредством соответствующей переинтерпретации ее понятий. Наивный фальсификационист решает эту проблему тем, что относит (в решающих контекстах) вспомогательную гипотезу к непроблематическому исходному знанию, выводя ее из дедуктивного механизма проверочной ситуации, насильно помещая проверяемую теорию в логическую изоляцию, где она и становится удобной мишенью под обстрелом проверяющих экспериментов. Но поскольку эта процедура не является удовлетворительным способом рациональной реконструкции истории науки, мы вправе предложить иной подход. |
|
Почему мы должны стремиться к фальсификации любой ценой?
Не лучше ли наложить определенные ограничения на теоретические уловки, которыми пытаются спасать теорию от опровержений? В самом деле, кое-какие ограничения давно хорошо известны, о них идет речь в давних выпадах против объяснений ad hoc [«к этому, для данного случая, для этой цели»], против пустых и уклончивых решений, лингвистических трюков. [89] Мы уже видели, что Дюгем приближался к формулировке таких ограничений в терминах "простоты" и "здравого смысла".*
89 Например, Мольер смеялся над врачами (“Мнимый больной”), которые на вопрос, почему опиум усыпляет, отвечали, что он обладает усыпляющей силой. Можно даже утверждать, что знаменитое ньютоновское высказывание “Гипотез не измышляю” было в действительности направлено против объяснений ad hoc — подобных его собственным объяснениям сил притяжения при помощи эфирной модели, которые должны были отвести возражения картезианцев.
Но когда защитный пояс теоретических уловок утрачивает "простоту" до такой степени, что данная теория должна быть отброшена? [90]
90 Между прочим, Дюгем соглашался с Бернаром, что одни только эксперименты, без учета соображений “простоты”, могут решить судьбу физиологических теорий, но не физических ([140]. гл VI, § 1)
Например, в каком смысле теория Коперника "проще", чем теория Птолемея? [91] Смутное дюгемовское понятие "простоты", как верно замечают наивные фальсификационисты, приводит к слишком большой зависимости решения методолога или ученого от чьего-либо вкуса.
91 Кестлер справедливо замечает, что миф о большей простоте коперниковской теории был создан Галилеем ([85], р 476); на самом деле, “введение земного движения нисколько не упростило картину, по сравнению со старыми теориями, хотя сомнительные экванты исчезли, система продолжала изобиловать вспомогательными кругами” ([39], гл. XIII)
Можно ли улучшить подход Дюгема?
Это сделал Поппер. Его решение - утонченный вариант методологического фальсификационизма - более объективно и более строго. Поппер согласен с конвенционалистами в том, что теория и фактуальные предложения всегда могут быть согласованы с помощью вспомогательных гипотез; он согласен и с тем, что главный вопрос в том, чтобы различать научные и ненаучные способы удержания теории, рациональные и нерациональные изменения теоретического знания. Согласно Попперу, удержание теории с помощью вспомогательных гипотез, удовлетворяющих определенным, точно сформулированным требованиям, можно считать прогрессом научного знания; но удержания теории с помощью вспомогательных гипотез, которые не удовлетворяют таким требованиям, - есть вырождение науки. Он называет такие недопустимые вспомогательные гипотезы "гипотезами ad hoc", чисто лингвистическими выдумками, "конвенционалистскими уловками". [92]
92 [161], гл 19 и 20 [русск. перев. с. 106, 110] Я детально рассматривал такие уловки, возникавшие в неформальной, псевдо эмпирической математике, именуя их “монстрами” [92], [русск пер с 24]
Но это означает, что оценка любой научной теории должна относиться не только к ней самой, но и ко всем присоединяемым к ней вспомогательным гипотезам, граничным условиям и т. д., и что особенно важно, следует рассматривать эту теорию вместе со всеми ее предшественницами так, чтобы было видно, какие изменения были внесены именно ею. Поэтому, конечно, нашей оценке подлежит не отдельная теория, а ряд или последовательность теорий.
Теперь легко понять, почему критерии "приемлемости" и "отвержения" утонченного методологического фальсификационизма сформулированы именно так, а не иначе. Но все же стоит сформулировать их более ясно, введя понятие "последовательностей теорий".
Рассмотрим последовательности теорий - T1, T2, Т3, ..., где каждая последующая теория получена из предыдущей путем добавления к ней вспомогательных условий (или путем семантической [осознание абстрагирования] переинтерпретации [переосмыслению] ее понятий), чтобы устранить некоторую аномалию [отклонение от нормы]. При этом каждая теория имеет, по крайней мере, не меньшее содержание, чем неопровергнутое содержание ее предшественницы.
Будем считать, что такая последовательность теорий является теоретически прогрессивной (или "образует теоретически прогрессивный сдвиг проблем"), если каждая новая теория имеет какое-то добавочное эмпирическое содержание по сравнению с ее предшественницей, то есть предсказывает некоторые новые, ранее не ожидаемые факты. Будем считать, что теоретически прогрессивный ряд теорий является также и эмпирически прогрессивным (или "образует эмпирически прогрессивный сдвиг проблем"}, если какая-то часть этого добавочного эмпирического содержания является подкрепленным, то есть, если каждая новая теория ведет к действительному открытию новых фактов. [93] Наконец, назовем сдвиг проблем прогрессивным, если он и теоретически, и эмпирически прогрессивен, и регрессивным - если нет. [94]
93 Если я уже знаю P1: - “Лебедь А—белый”, то P: “Все лебеди белые” не представляет прогресса, потому, что оно может вести только к открытию подобных же фактов типа Р2 - “Лебедь В — белый”. Так называемые эмпирические обобщения не составляют прогресса. Новый факт должен быть [u]невероятным[/u] или даже [u]невозможным[/u] в свете предшествующего знания.
94 Могут спросить, уместен ли термин “сдвиг проблем”. когда речь идет о последовательности теорий, а не проблем. Отчасти я остановился на нем потому, что не нашел [u]лучшего[/u] (“сдвиг теорий” звучит скверно), отчасти же потому, что теории всегда проблематичны, они никогда не решают всех проблем, которые стоят перед ними. Как бы то ни было, во второй части этой статьи этот термин в соответствующем контексте будет заменен более естественным термином “исследовательская программа”.
Мы "принимаем" сдвиги проблем как "научные", если они, по меньшей мере, теоретически прогрессивные если нет, мы отвергаем их как "псевдонаучные". Прогресс измеряется той степенью, в какой ряд теорий ведет к открытию новых фактов.* Теория из этого ряда признается "фальсифицированной", если она замещается теорией с более высоко подкрепленным содержанием.
Это различие между прогрессивным и регрессивным сдвигами проблем проливает новый свет на оценку научных - может быть лучше сказать, прогрессивных объяснений. Если для разрешения противоречия между предшествующей теорией и контрпримером мы предлагаем такую теорию, что она вместо увеличивающего содержания (т. е. научного) объяснения дает лишь уменьшающую содержание (лингвистическую) переинтерпретацию, то противоречие разрешается чисто словесным, ненаучным способом. Данный факт объяснен научно, если вместе с ним объясняется также и новый факт. [95]
95 В первоначальном варианте [93] я писал: “Теория без добавочного подкрепления не имеет дополнительной объясняющей силы; вот почему, согласно Попперу, она не обеспечивает рост знания, и, следовательно, не является “научной”. . .” (р. 386). Под давлением моих коллег я убрал выделенную часть этого предложения, ибо они считали, что она звучит слишком эксцентрично. Теперь я сожалею об этом.
Утонченный фальсификационизм, таким образом, сдвигает проблему с оценки теорий на оценку ряда (последовательности) теорий. Не отдельно взятую теорию, а лишь последовательность теорий можно называть научной или ненаучной. Применять определение "научная" к отдельной теории - решительная ошибка. [96]
96 То, что у Поппера понятия “теория” и “последовательность теорий” [u]сливаются в одно[/u], не позволило ему более успешно развить основные идеи утонченного фальсификационизма. Эта двусмысленность привела его к таким по-видимости противоречащим друг другу утверждениям, как “[u]Марксизм[/u] [как ядро последовательности теорий или как “исследовательская программа] [u]неопровержим[/u]” и в то же время “марксизм [как особая конъюнкция этого ядра и некоторых вспомогательных гипотез, ограничения ceteris paribus и исходных условий] был опровергнут” (см. [163]).
Конечно, нет ничего ошибочного в том, что кто-то назовет отдельную, изолированную теорию “научной”, если она представляет собой шаг вперед по сравнению со своей предшественницей, если при этом ясно понимать, что мы оцениваем теорию как определенный итог — и в контексте—определенного исторического развития знания.
Всегда почитаемым эмпирическим критерием удовлетворительности теорий было согласие с наблюдаемыми фактами. Нашим эмпирическим критерием, применимым к последовательности теорий, является требование производить новые факты. Идея роста науки и ее эмпирический характер соединяются в нем в одно целое.
Эта новая версия методологического фальсификационизма имеет много новых черт. Во-первых, она отрицает, что "в случае научной теории наше решение зависит от результатов экспериментов. Если они подтверждают теорию, мы принимаем ее на то время, пока не найдется более подходящая теория. Если эксперименты противоречат теории - мы отвергаем ее". [97] Она отрицает, что "окончательно решает судьбу теории только результат проверки, то есть соглашение о базисных высказываниях. [98]
97 [167], v. 2, р. 233 [русск. перев., с. 269—270). Более тонкое понимание проблемы проглядывает в следующих замечаниях Поппера: “Мы предпочитаем решать, стоит признавать ее [теорию] или отвергать лишь после того, как исследуем те конкретные, практические выводы из нее, которые могут быть более непосредственно проверены экспериментом”. (Там же, подчеркнуто мною— И. Л.); (перевод уточнен мною.—Прим. перев.].
98 [161], гл. 30; [русск. перев., с. 145].
Вопреки наивному фальсификационизму, ни эксперимент, ни сообщение об эксперименте. ни предложение наблюдения, ни хорошо подкрепленная фальсифицирующая гипотеза низшего уровня не могут сами по себе вести к фальсификации. Не может быть никакой фальсификации прежде, чем появится лучшая теория."
Но тогда характерный для наивного фальсификационизма негативизм исчезает; критика становится более трудной, но зато более позитивной, конструктивной.
В то же время, если фальсификация зависит от возникновения лучших теорий, от изобретения таких теорий, которые предвосхищают новые факты, то фальсификация является не просто отношением между теорией и эмпирическим базисом, но многоплановым отношением между соперничающими теориями, исходным "эмпирическим базисом" и эмпирическим ростом, являющимся результатом этого соперничества. Тогда можно сказать, что фальсификация имеет исторический характер". [100]
100 См. [93], pp. 387 и далее.
93 Если я уже знаю P1 - “[u]Лебедь А—белый[/u]”, то P - “[u]Все лебеди белые[/u]” не представляет прогресса, потому, что оно может вести только к открытию подобных же фактов типа Р2- “[u]Лебедь В — белый[/u]”. Так называемые эмпирические обобщения не составляют прогресса. Новый факт должен быть [u]невероятным[/u] или даже [u]невозможным[/u] в свете предшествующего знания.
Надо добавить, что иногда теории, вызывающие фальсификацию, предлагались уже после того, как обнаруживался "контрпример". Это может звучать парадоксально для тех, кто находится под гипнозом наивного фальсификационизма. Действительно, эта эпистемологическая («научная», «достоверная») теория отношений между теорией и экспериментом - резко отличается от эпистемологии [«учении о знании», «науки»] наивного фальсификационизма. Не годится уже сам термин "контрпример". Ведь никакой экспериментальный результат нельзя рассматривать как "контрпример" сам по себе. Если же нам хочется сохранить этот популярный термин, мы должны переопределить его следующим образом:
"Контрпример по отношению к T1" - это подкрепленный пример Т2 - [теория], которая или несовместима с T1 или независима от нее (с условием, что Т2 - это теория, удовлетворительно объясняющая эмпирический успех T1). Это показывает, что "решающий контрпример" или "критический эксперимент" могут быть признаны таковыми среди множества аномалий только задним числом в свете некоторой новой, заменяющей старую, теории. [101]
101 В кривом зеркале наивного фальсификационизма новые теории, которые заменяют старые опровергнутые теории, по рождению своему считаются неопровергнутыми. Следовательно, с точки зрения таких теорий нет соответствующего различия между аномалиями и решающими контрпримерами. Аномалия, по их мнению, это только робкий эвфемизм, за которым скрывается контрпример. Но в реальной истории новые теории рождаются уже опровергнутыми. Они наследуют многие аномалии старых теорий. Больше того, часто только новая теория драматически предсказывает тот факт, который еще лишь в будущем станет рассматриваться как решающий контрпример против ее предшественницы, в то время как “старые” аномалии могут продолжать свое существование в виде “новых” аномалий. Все это мы рассмотрим более подробно, когда введем понятие “исследовательской программы”.
Таким образом, решающим моментом фальсификации является следующее: (1) дает ли новая теория новую, добавочную информацию по сравнению со своей предшественницей, и (2) поlкреплена ли какая-то часть этой добавочной информации?
Джастификационисты высоко ценили "подтверждения" теории. Наивные фальсификационисты выдвигали на первый план "опровержения". Методологические фальсификационисты полагали, что решающую роль играет подкрепленная добавочная информация. Именно к этому направлено все внимание. Тысячи тривиальных верифицирующих примеров или сотни известных аномалий - это все уходит на задний план; на авансцену выходят немногие случаи, когда добавочное содержание получает подкрепление. [102] Это заставляет вспомнить и вновь осмыслить древнюю пословицу: Exemplum docet, exampla obscurant. («[Один] пример - поясняет, множество примеров - запутывает».-Перев.).
102 Утонченный фальсификационизм знаменует собой новую теорию обучения.
"Фальсификация", как ее понимает наивный фальсификационист - (подкрепленный контрпример) не достаточна для элиминации (отсев-исключение-гибель) некоторой специальной теории; несмотря на сотни известных аномалий, мы не признаем ее фальсифицированной (а значит, и элиминированной), пока нет лучшей теории. [103]
103 Очевидно, что теория Т' может иметь добавочное подкрепленное эмпирическое содержание по сравнению с теорией Т и в том случае, когда Т, и Т' опровергнуты. Эмпирическое содержание не связано с истинностью или ложностью. Можно также сравнивать подкрепленное содержание теорий независимо от опровергнутого содержания. Так, можно считать, что элиминация (отсев) теории Ньютона в пользу теории Эйнштейна вполне рациональна, хотя теория Эйнштейна, точно так же как и ньютоновская, родилась уже “опровергнутой”. Надо только вспомнить, что “качественное подтверждение” — это только эвфемизм для “количественного опровержения”. См [93].
Больше того, "фальсификация" в этом смысле не является и необходимым условием для фальсификации, как ее понимает утонченный фальсификационизм; прогрессивный сдвиг проблем не обязательно связан с "опровержениями". Наивные фальсификационисты уверены, что рост науки имеет линейный характер: за теориями следуют опровержения, которые элиминируют их, а за опровержениями следуют новые теории. [104] Очень может быть, что "прогресс" в последовательности теорий происходит так: опровержение n-й теории является в то же время и подкреплением n+1-й теории. Лихорадка проблем в науке возникает скорее из-за быстрого размножения (пролиферации) соперничающих теорий, а не умножения контрпримеров и аномалий.
104 См. [161], гл. 85 [русск. перев., с. 224].
161 Историк науки скажет, что это скорее карикатура, чем действительный очерк истории; но я все же надеюсь, что он послужит своей цели. Кое-что в нем надо принимать не со щепоткой, а с целой горстью соли.
Отсюда видно, что лозунг пролиферации (роста числа) теорий более важен для утонченной версии фальсификационизма, чем для наивной.* По мнению наивного фальсификациониста, наука развивается посредством повторяющихся экспериментальных "опровержений" теорий: новые соперничающие теории, предлагаемые до таких "опровержений", могут быстро разрастаться, но абсолютной необходимости быстрого размножения теорий не требуется. [105] 105 [italic]Верно и то, что определенный вид пролиферации соперничающих теорий может играть ту или иную эвристическую (т.е. путем опыта) роль при фальсификации. Часто бывает, что с эвристической точки зрения, фальсификация зависит от “выдвижения достаточно многочисленных (и оригинальных) теорий, от достаточного разнообразия теорий” ([156], русск. перев., с. 29).
Например, мы имеем теорию, которая явным образом не опровергнута. Но может быть так, что предложена новая теория Т', несовместимая с Т, которая [u]столь же успешно[/u], как Т, объясняет известные факты; различия между объяснениями находятся в пределах ошибки наблюдения. В таких случаях мы вынуждены улучшать “экспериментальную технику”, затем совершенствовать “эмпирический базис” таким образом, чтобы иметь возможность фальсифицировать Т или Т' (или обе вместе). “Новая теория нужна для того, чтобы обнаружить недостатки старой” ([163], р. 246).
Но роль такой пролиферации случайна, поскольку эмпирический (опытный, экспериментальный) базис подчищен, то спор идет между [u]ним[/u] и [u]проверяемой теорией[/u] Т, соперничающая с ней теория Т' работает лишь как [u]катализатор[/u].
163 [13], р. 874; [русск. перев., с. 147—148]. 164 Н. Бор в это время считал, что теория Макксвелла—Лоренца должна со временем быть заменена (теория протона, предложенная Эйнштейном, уже показала, что это необходимо).
Согласно утонченному фальсификационисту, пролиферация теорий не обязательно связана с опровержением теории или с кризисом доверия к парадигме, в смысле (смена парадигмы) Т. Куна . [106] В то время как наивный фальсификационист подчеркивает "необходимость замены фальсифицированных гипотез лучшими гипотезами", [107] утонченный фальсификационист подчеркивает необходимость замены любой гипотезы лучшей гипотезой. Фальсификация не может заставить теоретика "заняться поисками лучшей теории" [108] просто потому, что фальсификация не предшествует лучшей теории.
106 См. также [55], р. 254—255 [русск. перев., с. 461].
107 [161], р. 87; [русск. перев., с. 116].
161 Историк науки скажет, что это скорее карикатура, чем действительный очерк истории; но я все же надеюсь, что он послужит своей цели. Кое-что в нем надо принимать не со щепоткой, а с целой горстью соли.
108 [161], гл. 30; [русск. перев., с. 143].
Сдвиг проблем от наивного к утонченному фальсификационизму связан с семантическим (т.е. смысловым, относящимся к значению слова) затруднением. Для наивного фальсификациониста "опровержением" является экспериментальный результат, который в силу принятого им решения, вступает в конфликт с проверяемой теорией. Но, согласно утонченному фальсификационизму, такого решения нельзя принимать раньше, чем пресловутый "опровергающий пример" станет подтверждающим примером новой, лучшей теории. Следовательно, где бы ни встретился термин типа "опровержение", "фальсификация", "контрпример", мы в каждом случае должны разбираться, в каком смысле - наивного или утонченного фальсификационизма - они употреблены. [109]
109 Возможно, было бы лучше в дальнейшем [u]отказаться от обоих терминов сразу[/u], так же как мы уже отказались от таких терминов как “[u]индуктивное[/u] (или [u]экспериментальное[/u]) доказательство”. Тогда мы могли бы назвать (наивные) “опровержения” [u]аномалиями[/u], а (в утонченном смысле) “фальсифицированные” теории — “[u]вытесненными[/u]”. [u]Наш “обычный” язык засорен[/u] не только “индуктивистской”, но и фальсификационистской догматикой. Реформа давно назрела.
Утонченный методологический фальсификационизм предлагает новые критерии интеллектуальной честности.
- Джастификационистская честность требовала принимать только то, что доказательно обосновано, и отбрасывать все, что не имеет такого обоснования.
- Неоджастификационистская честность требовала определения вероятности любой гипотезы на основании достижимых эмпирических данных.
- Честность наивного фальсификационизма требовала проверки на опровержимость, отбрасывания нефальсифицируемого и фальсифицированного.
Наконец, честность утонченного фальсификационизма требует, чтобы (1) на вещи смотрели с различных точек зрения, чтобы (2) выдвигались теории, предвосхищающие новые факты, и (3) отбрасывались теории, вытесняемые другими, более сильными.
В утонченном методологическом фалъсификационизме соединились несколько различных традиций:
- От эмпирицистов он унаследовал стремление учиться прежде всего у опыта (чувственного).
- От кантианцев он взял активистский подход к теории познания (исследовании самого разума).
- У конвенционалистов (приверженцы соглашения между учёными). он почерпнул важность решений в методологии.
Надо подчеркнуть еще одну отличительную черту утонченного методологического эмпиризма - решающую роль, какую играет добавочное подкрепление.
Для индуктивистов (гипотезы на основе череды удачных опытов) новая теория характеризуется тем, каково количество подтверждающих ее данных; опровергнутая теория уже никого и ничему научить не может (учиться можно только доказательно обоснованному или вероятному знанию).
Догматическому фальсификационисту важнее всего знать, опровергнута ли теория, что касается подтвержденных теорий, то они не выступают для него ни как доказательно обоснованные, ни как вероятные; да и об опровергнутых теориях можно сказать только то, что они опровергнуты. [110]
110 Аргументы в защиту этой теории “обучения из опыта” 1 см. в ЧАСТЬ б)) Методологический фальсификационизм. "Эмпирический базис".
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧАСТЬ б) Утонченный фальсификационизм. Прогрессивный и регрессивный сдвиг проблемы
Глава 1 НАУКА: РАЗУМ ИЛИ ВЕРА?
Глава 2 ФАЛЛИБИЛИЗМ ПРОТИВ ФАЛЬСИФИКАЦИОНИЗМА ЧАСТЬ а)) Догматический (натуралистический) фальсификационизм. Эмпирический базис..
//design-for.net/page/metodologicheskij-falsifikacionizm
Предыдущая Глава 2 ФАЛЛИБИЛИЗМ ПРОТИВ ФАЛЬСИФИКАЦИОНИЗМА ЧАСТЬ б)) Методологический фальсификационизм. "Эмпирический базис".
Настоящая Глава 2 ФАЛЛИБИЛИЗМ ПРОТИВ ФАЛЬСИФИКАЦИОНИЗМА ЧАСТЬ в)) Утонченный фальсификационизм против наивного методологического фальсификационизма
