ВВЕДЕНИЕ
07.09.2016 Мне пришлось отложить написание словарной статьи - термин военно-политический союз племен, так как я понял, что в настоящее время термин военно-политический союз еще сырой. Если следовать марксистской историографии, то для характеристики племен в якобы их период разложения больше всего подходил термин протогосударство, но он совершенно не отражает суть объединения племен в большие союзы, который мы наблюдаем в истории Европы. Поэтому термин военно-политические объединения племен гораздо точнее, тем более что его использует Олег Вадимович Григорьев в своих лекциях: - Формы государства с экономической точки зрения, часть 1 и Формы государства с экономической точки зрения, часть 2.
Мой интерес к термину военно-политический союз обусловлен невозможностью понять, по каким причинам ильменские словене и финно-угры, проживающие в северной части восточное европейской равнины, призвали варягов во главе с конунгом Рюриком.
У меня, конечно, нет ни капли доверия к недостоверной летописи Повесть временных лет, но в силу отсутствия в народной памяти упоминаний о крупной войне с варягами, можно принять на веру утверждение летописи о МИРНОМ характере прихода варягов в Старую Ладогу, а потом и в Новгород.
В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами".
Как видим, летопись говорит, что варягов приглашали и раньше и, даже неоднократно, их даже выгоняли, не заплатив за службу, из чего мы можем сделать вывод, что объединенная сила племен превосходила силу варяжских дружин.
Цель прихода варягов, по версии летописи - вызывает лишь умиление, но ее можно объяснить тем, что заказчиком летописи были потомки этих варягов, а скорее, какой-то представитель правящей династии Рюриковичей для создания благоприятного впечатления о своих предках. Тем более, что летопись ранее проговаривается о дани, которую платили местные жители заморским варягам.
В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей.
Даже если в реальной истории имел место захват варягами Старой Ладоги и Новгорода, мы все равно не получаем ответа на вопрос о структуре тех славянских и финно-угорских племен, которые ортодоксальная историография считает очень отсталыми обществами, если применяет к ним термин племя. Дело в том, что в силу своей статичности исторический материализм даже не представлял себе возможным развития социальной структуры племен. Карл Макс сделал племена ответственными за появление классов, которые у него появляются в процессе некоего преображения вождей из "отцов" в эксплуататоров сородичей. Скорей всего никто особо в это вопрос не вникал, ведь все "наблюдали" - вот есть, так называемые, племена, а потом вдруг на этой же территории образовались государства.
При этом мало кто задумывался над тем обстоятельство, что при дальнейшем развитии племен появлялась не автократия, а наоборот - демократия, сопровождавшаяся почти полным исчезновение племенной знати. Казалось бы, в соответствии с марксисткой теорией возникновения государства вожди должны были наращивать свои полномочия, а они фактически пропадают. Косвенно это подтверждает отсутствие в летописи имен славянских и финно-угорских вожде, но есть описание, как не особо знатные дружинники Аскольд и Дире отпрашиваются у конунга Рюрика на службу в Царьград.
Скорей всего, имена и детали жизни людей из окружения Рюрика летописец получил от варягов, которые были заказчиками летописи, что однако не снимает недоумение от незнания летописцем имен вождей племен, приглашавших Рюрика. Летопись просто исключает вождей из истории с призванием варягов, выставляя инициатором призвания "племена", названия которых перечислены в списке.
В любой из теорий - автохтонной и норманнской - появления государственности у восточных славян - вожди должны были выступать главными действующими лицами. Однако в летописи инициатором призвания варягов представляется общий разум северных племен разных этносов, на горьком опыте войны между племенами в условиях отсутствия НАДплеменной власти, чудесным образом пришедший к понимаю необходимости призвать варягов.
В тесной Европе, где войны между племенами начались гораздо раньше, период военной демократии пришелся на первые века нашей эры. Отказ от вождества произошел по причине постоянных войн и как результат - многочисленных переселений, так как племена, а точнее - уже племенные союзы "толкают" друг друга, пытаясь "отжать" природный комплекс у соседа. В войнах - как в набегах, так и в обороне - участвует все мужчины (да и женщины), поэтому равноправие, особенно при дележе добычи, становится главным условием единства.
Олег Григорьев при описании похожей ситуации (при описании структуры городов-государств Древней Греции, постоянно находящихся в обороне) для этого равноправия использовал слово "соратничество".
Подобное саратничество было у племенных объединений в период первого натиска варваров на Римскую империю. Хроники в Древнем Риме были массовым и важным занятием, поэтому в них при описании войны с германскими племенами порой присутствуют имена вождей, но надо обратить внимание на чехарду названий "племен", которые появляются и исчезают без следа. Именно "племена", как и в русских летописях, становятся основными субъектами истории первых веков. При этом так же отмечается демократическая структура "племен", что подтверждает Ирландское право как памятник тех времен.
Вернемся к понятию племя и рассмотрим его с экономической стороны. Вообще-то вид homo sapiens появился уже вместе с наличием у людей больших сообществ, так как в отдельных родах или семьях невозможно произвести перечень продуктов, необходимых для жизнедеятельности человека. Другое дело, что сообщества людей подчиняются закону тысячи (законы Паркинсона), в соответствии с которым сообщества людей с числом более тысячи - плохо управляются.
С экономической точки экономика племени является воспроизводственным контуром, где все, что производится - тут же и потребляется. Нет никакого товарообмена, тем более торговли, так как все продукты распределяются по потребности, но по некоторым нормам. Роль вождя исполняет скорей не самый старый, а самый опытный из старейшин. Как считает Олег Григорьев иерархический инстинкт воплощается в виде некой пирамиды из нескольких лиц во главе с вождем, который задает распределение обязанностей и контроль за исполнением. Вся иерархия выстраивается вокруг главной цели - выживание племени.
Уровень разделения труда в племени достаточно высокий, так как вождь следит за некоторым запасом основных продуктов и решает, что и сколько должно быть произведено каждый день. Необходимые ресурсы племя получает из природного комплекса, которым является некая территория, доступная для членов племени. При существовавшем в древности отсталом способе обработки земли и возможном исчерпании ресурсов, требовались свободные территории для переселения. Многие столетия почти нет постоянных поселений, хотя через некоторое число циклов племя может заново поселиться на ранее покинутом месте.
По мере роста числа членов в управлении нарастают проблемы, которые решаются выделением (почкованием) нового клана, который поселяется на новых территориях. Собственно, по этой схеме происходило расселение людей по всей планете. Впрочем, некоторое направление уже имелось, так как большинство народов имело какой-то очаг зарождения. Люди не знали - земли впереди лучше или нет? - ни просто шли по направлению - лишь бы ДАЛЬШЕ от очага.
Скорей всего, именно так на русской равнине происходило освоение славянами земель балтов и финно-угров. Малочисленные племена просто растворялись среди более многочисленных. Жизнь была тяжелая и каждая пара рук на учете, потому никаких войн между племенами и не просходило. Такой спокойный характер освоения славянами Восточно-Европейской равнины был обусловлен не каким-то миролюбием славян, а всего лишь избытком свободных земель.